Я зашла в кабинет начальства.
– Максим через час будет у вас.
– Пусть поторопится!
– Обязательно. Будет спешить, как может.
«Да-да, побежит впереди электрички».
Я аккуратно прикрыла дверь.
Прошла мимо пустого места секретарши. Вышла в коридор, направляясь к лифту. Мне нужно немного подышать свежим воздухом. Столько чужого негатива совсем ни к чему. Пройдусь. Сделаю парочку упражнений. И вернусь умиротворенной. Это состояние все чаще сопровождает меня. И все меньше событий выбивают из колеи.
В лифте посмотрелась в зеркало. Брюнеточка. Ровное каре. Очечки в черной оправе. Мейкапа в меру. Строгая юбка, белая блуза. Каблучки. Фигура – отпад. Непонятно одно: что такая красотка нашла в этой сомнительной конторе?
Ответ прозаичный: да, я продвинулась в личном плане. Сильно. Освободилась от семейных сценариев и ограничений. Ведь, если выслушивать с детства, что в тебе уродливо все: от кончиков пальцев на ногах до излишне жидких волос, уверенности в себе не прибавится. С такой самооценкой будешь верить, что единственная возможная для тебя перспектива – это выскочить сразу после школы замуж за уродливого неудачника из семьи алкоголиков, терпеть побои, пьянки и измены. Что я, собственно, и сделала. Родила ему ребенка. Схватилась за нелепую идею «Второй ребенок спасет этот брак». Еще раз родила.
В какой-то момент не выдержала, вдруг резко, в одну ночь, стала сильной и выгнала этого чудака на букву «м» из дома, запретив даже близко подходить к детям. Открыла свою студию танцев, превратилась из домохозяйки в зубастую бизнес-леди. Заработала на море детям, машину себе и лучшего психотерапевта города раз в неделю, который-то меня и вытащил. Не окончательно, но показал направление.
Да, я вырвалась из сибирской провинции в, безусловно, лучший город России, продав жилье и бизнес. У моих малышей будет кардинально другое будущее. Но у меня внутри еще море невыплаканных слез по той жизни, в которой я скрипела зубами, выла, но ничего не меняла. Скорбь по впустую потраченным годам жизни, что обмену и возврату не подлежат.
И пока грусть по упущенной жизни со мной, пока маленькая испуганная девочка внутри не успокоилась и не начала счастливо улыбаться – я буду продолжать обнаруживать себя в странных ситуациях. Пустые работы, нелепые романы без продолжения – сейчас мои сценарии жизни.
Как сказал однажды мой психотерапевт: «Главное – принимать естественную скорость своих перемен. Одна женщина может родить ребенка за 9 месяцев, но 9 не смогут это сделать за месяц».
Конечно, себя нельзя винить. Ведь я просто была наивной. К примеру, думала, что моя история – исключительная, а в других семьях царит мир и покой. Мой терапевт привел меня в чувство, рассказав примеры из практики, от которых волосы стали дыбом. Одна общается не только с мужчиной в статусе любовницы, но и с его женой. Та приходит каждый раз, как женщина порывается уйти, и просит их не бросать, ведь он совсем потеряет вдохновение, и семья «по миру пойдет». У другого жена относится к нему как к финансовому придатку, спит с другими и не скрывает этого. Третья потеряла мужа 20 лет назад и до сих пор хранит его вещи. Верит, что он вот-вот зайдет в дверь.
«Она до сих пор как будто таскает его труп с собой», – описал последнюю ситуацию мой специалист. Да, он был циничный, как доктор Хаус, зато правдивый и прямой. Мне этого как раз не хватало.
Я помню, как разом начала замечать людскую боль. Поджатые губки симпатичных, на первый взгляд, мужиков, таящие детские обиды. Неестественно выкрученные плечи, вдавленные грудные клетки – раздавленная любовь к себе. Опущенные уголки женских губ, потухшие лица и серый цвет несчастья, которой не спрятать даже за бронзовым загаром. Я проплакала полгода, почти не выходя из дома, – было больно за них всех.
Вспоминаю момент, прозвучавший выстрелом в пустом сводчатом помещении, – когда психотерапевт сказал, что работать больше со мной не будет. Сообщил прямо, что все инструменты у меня есть, а если мы продолжим, он превратится в мои костыли или любовника. Такой была его профессиональная этика.
Тогда мне ничего не осталось, как справиться самой. И я справилась.
Кстати, это не фигура речи. Внутри меня действительно осталась маленькая девочка. Она либо должна перестать плакать и забиваться в угол при любой ситуации, отдаленно напоминающей ей жуткое прошлое, расправить платьишко, шагнуть снова к людям с открытыми объятиями и чистой улыбкой, или пусть уж умрет, решив, что во взрослом жестоком мире таким нежным малышкам не место. Вначале я соглашалась лишь на первый вариант, потом поняла – меня устроит любой, только бы душу перестало рвать на части в этом нелепом реанимационном балансе. Не случалось ни одного, ни другого.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу