Денис Чернаков - 12 встреч, меняющих судьбу. Практики Мастера

– Ну, часа два-то точно. Я тут живу недалеко, в гаражах. Вот на крик и вышел. Дай, думаю, присмотрю за парнем, чтобы не случилось ничего.

– Ты, что ли, такое часто видел? – вытаращился я на него.

– А что ж? Эка невидаль! В деревне, бывало, напьются мужики с горя и волком воют. А потом сидят да песни горланят. Душа-то ежели болит, как до нее добраться? Только через крик и можно ее от шелупони всяческой очистить.

Дед посмотрел на меня назидательно. Я почесал голову. Сил думать не было, но его слова меня ободрили. Значит, я не занимался постыдным делом. Наоборот, настолько обычным, что даже деревенские меня понимали.

– Ты бездомный, отец? – спросил я и сам смутился своей прямоте.

– Есть такое, – кивнул он мне и вдруг в один момент стал старше и несчастнее. – Хочешь спросить, как такое вышло?

– Если можешь, расскажи.

– Да чего, могу. Пришел ко мне как-то сын. Перепиши, говорит, на меня квартиру. Мне, мол, нужно зачем-то, для бизнеса вроде. Короче, зачем-то нужно. Я и переписал. Раз сын просит, чего же я родному откажу? Я в этих бумагах никогда не разбирался. Так он приехал ко мне как-то опосля и говорит: «Батя, я квартиру продал». Я говорю ему: «Сын, а я где жить-то буду?» А он мне и отвечает: «А ты, когда бухал все мое детство, думал, где я жить буду? Я же по родным мыкался, по интернатам. Вот теперь ты попробуй». Спрашиваю: «То есть ты мне отомстить решил?» – «Считай, что так», – отвечает. Вот я собрал два мешка шмотья, да и вышел на улицу. Вот с тех пор нету у меня жилья. И сына тоже нету.

Подбородок деда задрожал, покатились слезы. Смахнув рукой, он поднял глаза к небу. Я встал, подошел к нему. Сел рядом. И уже сам протянул пачку папирос и спичку. Покурили. Помолчали.

– Я же не от хорошей жизни пил, – продолжил старый. – Никто от добра в бутылку не полезет. Овдовел я рано, как сын, считай, родился. Вот и не выдержал, запил. С тех пор, в общем-то, и пью.

– То есть все пьют от горя? – не понял я.

– А отчего еще?

– Не знаю, если честно. Никогда не задумывался над этим. Просто пьют и пьют.

– Ну вот ты сам? Выпиваешь?

– Да, – просто сказал я. Не было смысла кокетничать, рассказывая, что «слегка», «иногда» или «только пиво». Пусть и пивом, надирался я периодически прилично.

– А теперь скажи, ты бы пил, будь у тебя работа, на которой тебя ценят и которой сам гордишься? А с работы бы жена любимая ждала?

– Может, да, а может, и нет. Скорее нет.

– Ага, то-то и оно. А если бы друзья тоже были счастливы в работе да семье? И родные твои? Пили бы вы тогда на застольях компот вишневый, а не горькую плескали в стакан, так?

Дед зыркнул на меня, подняв бровь, и снова полез за папиросой.

– Ты прав, – согласился я. – Было бы жалко тратить столь драгоценную жизнь на пьянку. Я стремился бы каждую минуту жить по полной. А раз ценить особо нечего, вот и убегаем мы в «синюю» реальность.

Повисла пауза, комфортная. Я смотрел на лес, от которого приполз туман. Старик думал о чем-то своем. Выпала ночная роса. Воздух сделался сырым и свежим.

– А как ты это понял, про выпивку? – поинтересовался я.

– А у меня практики почти полвека. Невольно разбираться в этом начнешь, даже философию найдешь, – усмехнулся дед.

– Чего не бросишь?

Наш разговор тек, как общение двух попутчиков в поезде, которые, не стесняясь, говорят о своих изменах и прочих нелицеприятных темах, понимая, что выйдут на своей станции и больше никогда не встретятся. Эдакая бытовая исповедь.

– Так а куда я боль-то дену свою? Как поддам, вроде не чувствую. А как протрезвею, снова нахлынет. И про жену, и про сына. И про то, что бомж. Про все! – дед силился не расплакаться снова.

– Так может побесноваться, как мне? – предложил я, сам не веря, что поможет. – И уйдет. И заживешь!

Дед лишь криво усмехнулся, показывая остатки зубов. Закашлял глухо. Из его нутра донесся свист и хлюпанье. Харкнул кровавыми сгустками.

– Я уж свое пожил. До зимы если дотяну, и то хорошо. Но чую, снег уж в этом году мне не видеть.

Говорил он об этом спокойно, лишь с легкой грустью. Так расстраиваются оттого, что пропустят интересный фильм, не больше. Мне тем временем нестерпимо захотелось с себя смыть всю кислую пленку высохшего пота.

– Слушай, пойдем искупаемся, а? На речку? – спросил я, будучи уверенным, что он откажет.

– А чего нет? Всяко лучше, чем одному куковать. Пойдем, – запросто согласился старик.

– Только через колонку пройдем?

– Без бэ.

Я встал, расправляясь, с удивлением заметив, насколько прибавилось сил. Дед, кряхтя, поднялся. Переглянувшись, мы отправились к первому пункту – на водопой. Влажная трава лизала ботинки. Как мы сошли на тропку, ведущую к колонке, на них сразу же налип песок, набился в рваный башмак. Вообще, идти с «Хохой» на ноге было забавно. Я – эдакий молодой сорванец, а не уставший от жизни запутавшийся увалень, которым был совсем недавно.