Ирина Млодик - Жизнь взаймы. Как избавиться от психологической зависимости

Ее хлопоты сглаживали ощущение тревожной пустоты этого дома, где никогда не собрались все вместе за столом, еще ни разу не справлялись праздники – все разбредались по своим комнатам, и только топот Егорки, который любил «заняться наконец настоящей охотой», нарушал иногда тишину.

С Ириной Андреевной, к счастью, Таня пересекалась редко. В самом начале их с Егоркой занятий она сидела рядом, слушала, как Таня рассказывает Егорке про заблудившиеся буквы, слова, которые разбежались и никак не хотят собираться в предложение, про хитрые суффиксы и важные корни, и, недоверчиво насупившись, поджимала губы. Когда Егорка начал встречать Таню радостными воплями: «А сегодня мы будем ударять по гласным? Будем же, да? Ты кувалдой, а я молотком? Нет, давай я сегодня кувалдой, а?» – заслуженный педагог перестала контролировать их занятия. Тане она ничего не говорила, но на лице ее все время читалось легкое пренебрежение.

Придя в очередной раз к Егорке, Таня нечаянно оказалась в эпицентре грозы. Зулма, как всегда, открыла ей дверь, и Таня тут же была сметена своим маленьким подопечным.

– Они опять ссорятся! Скажи им, – не давая ей снять ботинки и раздеться, он тянул ее за рукав. – Скажи им, что нельзя кричать друг на друга. Пусть перестанут, заставь их перестать!

– Егор, ну что ты так разволновался?! Подожди, я хотя бы разденусь, – она с трудом отцепила худенькие ручки от своего рукава и вопросительно просмотрела на Зулму: со второго этажа до нее доносились звуки бурного спора.

– Молодой хозяин ушел из института, загордился, не хочет учиться на деньги Михаила Львовича, так Ирине Андреевне еле нашла сердечные капли. Маечка с Михаилом Львовичем ссорятся, потому что он берет новый кредит, что ли, а она против. Не хочет. Боится, что если тот не остановится, то все рухнет. Кричат уже второй час, Егорка весь извелся, тоже кричит на них, с ума сходит, а все без толку, хоть вы его успокойте.

– Так, Егор, пойдем-ка гулять, я кое-что тебе расскажу на улице.

– Вот еще! Ты совсем сдурела? Оставлять их тут ссориться! Иди к ним, я сказал, и пусть все замолчат!

– Во-первых, я не сдурела, мы же договаривались, что ты не будешь ругаться на взрослых, даже когда очень злишься, помнишь об этом? Во-вторых, не хочешь гулять, пойдем на кухню, – обняв его за плечи, она ощутила, что его щуплое тельце сотрясает дрожь.

Сев в глубокое кресло, Таня усадила Егорку на колени и крепко обняла.

– Тише, тише, ты весь дрожишь, ну что ты, что ты так разволновался. Понимаешь, взрослые иногда ссорятся, потому что по-разному смотрят на одни и те же вещи.

– Это все из-за Гришки. Это он начал!

– Ну не Гришка, а дядя Гриша, он же дядя тебе, верно?

– Это все равно! Он первый пришел и стал с папой ругаться.

– Наверное, у него были основания. Как думаешь?

– Не было у него никаких оснований, что ты придумала! Он просто папу разозлил и бабушку расстроил. А теперь и мама с папой ругаются, и все из-за Гришки! Они так разругаются все и меня выгонят! – на лице мальчика был ужас, он даже дышал с трудом.

Таня изумленно посмотрела ему в глаза.

– Ну что ты такое говоришь? Тебя никто не выгонит! Ты же их сын! Что ты придумываешь?!

– Я не родной, я приемный, понятно тебе! А у них денег нет, мама сказала. А раз денег нет, то меня кормить нечем, вот и выгонят. Ты скажи им, что я не буду есть, я худой, могу не есть долго, и ничего мне не будет.

– Боже, Егорка, ну что ты придумал! Когда взрослые говорят «нет денег», это не означает, что нет денег на еду. Денег не всегда хватает на какие-то крупные цели, а на еду всегда хватает всем, и уж тебе в первую очередь хватит. Зуб даю, да что зуб, всю челюсть, что ты всегда будешь для них на первом месте. Ты их сын. И никто тебя никогда не выгонит, поверь мне! – она гладила его по голове, но мальчишка был напряжен.

– Ну и зачем мне твоя челюсть? Что я буду с ней делать? Или у тебя зубы золотые? – он стал внимательно всматриваться в ее лицо.

– Нет, не золотые, конечно, просто так говорят, когда в чем-то очень уверены.

– Но откуда ты… – Егорка не успел договорить, на лестнице раздался грохот, и пару секунд спустя в кухню ворвался разъяренный Гриша. Он был взъерошен, лицо красное и злое. Таня уже почти привыкла к тому, что этот парень редко улыбается, но к тому, что он любил демонстрировать превосходство, во всяком случае в ее присутствии, привыкнуть так и не смогла.

– Нет, скажите, – обратился Григорий непонятно к кому, – и почему я им всем должен? Матери – учиться, Майе – не расстраивать мать, Коломейцу – быть «своим человеком», когда диплом получу. Но я ничего этого не хочу! Меня хоть кто-то спрашивал, чего хочу я? – он стукнул по столу кулаком, и блюдо с осенними яблоками подпрыгнуло. Егорка вздрогнул и снова напрягся.