Алишер Файзуллаев - Как держава с державой - политика межличностных отношений

Может, человек политичен по обстоятельствам, а не по рождению? И может, это жизненные условия заставляют его заниматься политикой – поиском личной власти и влияния в том или ином виде? И изменись обстоятельства, человек стал бы менее политичным или совсем неполитичным существом? Кто знает, кто знает… Сейчас же политика даже в быту требует усилий, сноровки, умения, хитрости. Политик, который уступает своему оппоненту, плохой политик. Он теряет уважение других и, главное, самоуважение. Успех, победа, признание – вот что нужно политику. Чтобы добиться успеха, политик делает все, что в его силах. Как говорится, победителей не судят (а если даже судят, то по иным меркам). Или – после меня хоть потоп. На худой конец – собака лает, а караван идет.

Хотя натура человека может быть изначально политичной, требования реальной жизненной политики могут изменять эту натуру в том плане, что человек становится… еще более политичным и, кажется, менее гуманным. Какая же это гуманность, если ставится вопрос: ты или тебя? Ведь суть политики на индивидуальном уровне – это защищать и продвигать свои интересы, которые, как правило, не совпадают с интересами других. Пожалуй, «как правило» – мягко сказано: свои интересы всегда противоречат интересам других, хотя в некоторых аспектах могут и совпадать. Но, увы, в этом мире место под солнцем есть не для всех. Вон там, на улице, где кишмя кишат машины, только что освободилось место для парковки автомобиля. Понаблюдаем, кто окажется владельцем заветного пятачка. Сразу три водителя захотели занять это солнечное местечко, но досталось оно лишь одному. Он и есть победитель, лучший среди них политик, стратег и тактик. Но жизнь ведь не исчерпывается этим эпизодом, и наш блестящий политик сейчас пойдет к себе в офис или домой, где его ждут новые, еще более сложные политические баталии. И кто знает, окажется ли он опять на белом коне?

Помню, когда мы все жили еще в Советском Союзе, то и дело приходилось или самому становиться частью банальных очередей в магазинах, или видеть толпы сограждан, пытающихся пробиться к какому-либо дефицитному товару. Многие из них, конечно, представляли собой закаленных политиков повседневности, но лучшими политиками были те, кто имел соответствующих знакомых или другие ресурсы, позволяющие обходить или укорачивать очереди. Видными политиками обыденности были и продавцы, товароведы, их начальники, знакомые, члены семей – все, кто имел специфические пути доступа к благам. Чем больше был дефицит, тем более рьяной становилась бытовая политическая борьба. А звезды частной политики наподобие великого комбинатора Остапа Бендера – ведь это таланты, которые в иных условиях могли бы стать и крупными общественными и государственными деятелями.

Но частной политики хватает в жизни каждого человека и без дефицита. В определенном отношении в бездефицитных условиях она даже «набирает обороты», становясь при этом утонченнее, изощреннее. Я знал человека, который никогда не повышал голоса, неизменно был учтив, внешне являлся воплощением интеллигентности и великодушия, но при этом всегда был вовлечен в скрытые политические игры и вредил многим людям, которые даже не подозревали о том, что стали жертвой продуманной тщательно засекреченной частной политики. Возможно, его обыденная политическая активность помогала его пищеварению, а может, доставляла ему эстетическое удовольствие. Как бы то ни было, он, имея сволочную натуру, был «блестящим» частным политиком, и редко кто догадывался о его темных помыслах и деяниях. Словом, своего рода местный макиавеллист – культурный и рафинированный интриган.

Определенная, самая элементарная политика, некая политическая борьба существует и у животных, живущих в сообществах. Возьмем, к примеру, соперничество самцов за самок или за территорию. Чем не своего рода политическая ситуация? Грубая сила, конечно, важна, но не менее важны сноровка, хитрость, расчетливость, учет ситуации, складывающихся отношений в стаде, в лесу или где-то еще. Даже комар, пытающийся укусить спящего человека, должен проявить стратегическое и тактическое мастерство – иначе его может ожидать простой, но смертельный шлепок. При чем тут политика? – спросит кто-то. А при том, что любое взаимодействие двух и более целеустремленных субъектов, которые располагают хоть какой-то степенью свободы, следует рассматривать как политическую в принципе ситуацию. Мотылек, летящий к горящей лампочке, – не политик. Но комар, который может выбрать свою жертву, место и время нападения – это уже своего рода политик. Конечно, комариной политике далеко до людской – зачастую более кровожадной, но тем не менее у насекомых тоже есть некая политика. Чем выше животные стоят на эволюционной лестнице, тем больше между ними «политических отношений», то есть отношений власти и влияния, выстроенных на свободе выбора и расчете. Организованности в муравейнике или пчелином рое может быть больше, чем в стаде львов или обезьян. Однако обезьяны и львы являются более зрелыми «политическими существами» по сравнению с пчелами и муравьями, поскольку у них больше индивидуальных целей и степени свободы, а тем самым необходимости в более сложных способах осуществления взаимного влияния и учета возможных вариантов действий другой стороны.