С другой стороны, тем, чем мы жили всегда – в реальности, в действительности, – был ресурс, к идее которого Европа приходит только сейчас. То, что для них – новая реальность, для нас – извечная норма жизни. Отсюда и профанность всех этих бесчисленных пережитых Россией «форм общественных отношений», когда «освободители» рабочего класса и крестьянства, испытывая добрейшие, надо полагать, намерения, загоняют его в самое настоящее рабство – с ГУЛАГами, колхозами и продразверстками, а лучшие из «демократов» и «либералов» проводят свои реформы категорически вопреки мнению большинства, причем делают это с волюнтаризмом, которому худшие из диктаторов могли бы, честно говоря, позавидовать. И те, и другие, и третьи всегда были деятелями ресурса, за который они сражались, который они завоевывали и который потом использовали, чтобы реализовать собственное представление о прекрасном – о будущем. То есть называть их всеми этими словами – хоть ставшими теперь «ругательными», хоть кажущимися теперь хвалебными – смешно и нелепо. Наши «коммунисты» никогда таковыми не были, равно как и «либералы» не были либералами. Пора нам уже все это как-то, наконец, увидеть и признать.
Мы всегда и на всех уровнях социальной организации жили и действовали так – поперек всяких «форм общественных отношений», поскольку приматом и главной ценностью в России всегда был и остается ресурс, но не тот ресурс, о котором мы столько сейчас говорили, а ресурс особый – ресурс без времени, «ресурс-здесь-и-сейчас». И это отличие ресурсов – их (со временем) и нашего (без оного) – принципиально важное. Суть вроде бы одна, а вот смыслы – разные. Да, мы всегда жили ресурсом, но, так же как и человек Запада, мы только сейчас освоили время по-настоящему, потому что политэкономическую теорию обмануть можно, а вот работу мозга – нельзя. Способность видеть далеко вперед, заглядывать в будущее и пытаться овладеть им посредством ресурса, который «там и тогда» позволит нам удовлетворить потребности, которые возникнут у нас «тогда и там», – это вовсе не то же самое, что жить здесь и сейчас так, словно бы это навсегда, а ты царь мира сего, потому что у тебя есть ресурс, которого нет у другого, что позволяет тебе делать «всё, что твоей душеньке захочется». Вот они – «два мира – две системы», ни больше ни меньше.
Что ж удивляться тому, что нас постоянно удивляет наше будущее? Мы как больной с корсаковским синдромом – постоянно обнаруживаем себя в новых обстоятельствах и никак не можем взять в толк, как мы тут очутились – что за помутнение у нас было «до» и что это за муть, окружающая нас «после». Карл Маркс, и потому читать его следует, и именно как методолога, смог предсказать будущее на значительный исторический период – пусть всё происходит и не так именно, как было предсказано (другая механика, другие действующие силы), но, по сути своей, государственная модель современной Западной Европы, конечно, социалистическая – в точности как предсказывалось! Мы же всякий раз словно бы разворачиваемся на 180 градусов, чтобы снова оказаться в исходной точке и начать всё заново. Парадокс маятника в том, что, хоть он и помогает нам отсчитывать время, сам он ходит по замкнутому кругу, а в круге этом, по определению, времени нет. Мы – как тот маятник – во времени, но без времени. И пока это время не будет нами, наконец, осмыслено, пока оно не появится внутри того, что мы так хорошо, в отличие от просвещенного Запада, знаем как ресурс, толку от наших ресурсов не будет никакого.
Надо ли говорить, что этот наш суверенный и особый российский «ресурс» традиционно называется «властью»? Мы сами зачастую не знаем, что мы называем этим мифологизированным словом. Когда мы говорим «власть», мы не мыслим ни конкретного человека, ни определенные институты, ни даже сколько-либо внятные функции. «Власть» – и всё тут. В действительности же, конечно, речь идет о возможности или невозможности удовлетворения наших потребностей – причем не только сейчас, но и в каком-то будущем, которое мы, впрочем, не слишком себе представляем. Именно поэтому «власть» для нас – несомненная ценность, определяющая всю нашу экономическую реальность и саму логику социально-экономического обмена. Отсюда коррупция, взяточничество, «откаты» и «благодарность» – на всех уровнях социального бытия одна и та же история (лишь масштабы и содержательные элементы меняются). В действительности же, если присмотреться, то мы всегда найдем здесь и актора ресурса (власти), и стоящую за ним реальность (от генерального подряда на госзаказ до личного знакомства с «нужными людьми» в ЖЭКе). Но если с понятием «власти» ничего невозможно поделать – оно слишком самодовлеющее и при этом обтекаемое, то понятие «ресурса» куда более функциональное.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу