А. Гостев - Психология вторичного образа

Образы-эталоны определяют величину и длительность движений (информация от двигательного анализатора, трансформируясь в визуализированный образ, позволяет отражать совпадение-несовпадение выполняемых движений с идеальными их образцами) и являются условиями для выработки двигательных навыков, их тренировки (см. исследования Е.Н. Суркова). Образ в функции эталона при операциях сличения участвует в самоконтроле. Мысленное обследование ситуации регулирует процесс поиска и выбора «маршрута» в решении «зрительно-лабиринтных» и зрительно-двигательных задач, участвует в мысленном моделировании пространственных параметров незнакомой местности, играет важную роль в актах обнаружения, оценки пространственных величин, при опознании сложных многомерных предметных паттернов – форма, цвет, локализация [89; 199; 264].

В своей нейрохирургической практике архиепископ Лука видел, что при огромных разрушениях мозга психических нарушений могло не наблюдаться. Аналогичные факты мы находим в исследованиях Б.Г. Ананьева на раненых бойцах во время Великой Отечественной войны. Отсутствие же жесткой «привязанности» психопатологии к нейропатологии говорит о том, что, помимо мозга, существуют другие органы познания, особенно когда речь идет о «высшем духовном познании» сердцем.

Идея о трансляционной функции образной сферы сегодня получает подтверждение в новых философско-гносеологических подходах к формированию человеком «картины мира». «Онтологическая основа бытия – не классические параметры, а то, что порождает их в результате взаимодействия человеческого логоса с живой энергийной тканью естества, – то, что правильнее было бы назвать логосами твари. Проникая в сферу микромира, мы наталкиваемся на невозможность исключения наблюдателя из самой наблюдаемой реальности, невозможность проведения четкой границы между наблюдающим субъектом и наблюдаемым объектом. Отсутствие такой границы означает, по существу, крушение традиционной «отторгающей» субъект-объектной парадигмы и замещение ее парадигмой «включающей». Эта новая парадигма должна описывать не только внешний объект(ив)ный мир, но и самого человека. Оказывается, что человек столь глубоко «вписан» в мир, так со участвует в нем в общем со бытии, что мы уже не можем говорить более о существующей «вне» человека и «независимо» от него «объективной реальности». <���…> Сегодня <���…> начинает происходить трансформация «объективно существующей вне человека и независимо от него картины мира в лик со-Бытия – со- бытия человека и Творца, Лик Которого», выражаясь словами прп. Максима Исповедника, просвечивается сквозь поверхностную суету «косматости материальных вещей» [293, с. 25–26].

Примером надъязыковости образной сферы, в частности, образных эквивалентов духовно-нравственных измерений бытия, являются невыразимые в словах образы «мира горнего» (о чем писал, например, о. Павел Флоренский).