Александр Шевцов - Записки о способностях

А тут подворачивается личность. Она же не тело! Значит, может быть заменой и организма, и души. И может дарить дар. Стоп! Это мы уже проходили. Это было в исходном определении. А оно было аж на предыдущей странице. На той странице дар дарили. А на этой странице личность – это тот, кто дар получает. Откуда?

Да ведь все просто! Из внешней среды! Внутреннее личности, не кишечника, конечно, опосредовано внешним! Хотя и в кишечнике все то же самое…

Да бог с ним! Впрочем, Бога нет, как и Дара, ну их к Ламарку! Вместе с умом, разумом и рассудком. Надо просто найти какое-то имечко, которое снимет все сложности, как мышление у Введенского, заменившее все, кроме интеллекта.

И вот трудно и не очень осознанно рождаются способности:

«В конечном счете специальная одаренность включает в себя соотношение внутренних психических условий с требованиями специальных видов деятельности. Это соотношение одаренности с конкретной деятельностью является не только абстрактным соотнесением, а реальной связью, обусловливающей самое формирование одаренности.

Специальные способности определяются в отношении к отдельным социальным областям деятельности» (т.ж.с.480).

Даже не хочу вдаваться в само понятие специальных способностей, пока мне достаточно, что это выражение чрезвычайно естественно замещает у раннего Рубинштейна такую неудобную одаренность. Просто палочка-выручалочка для академического психолога.

Зрелый Рубинштейн избежит этих сложностей тем, что будет сразу говорить не об одаренности, а о способностях.

Рубинштейн осознанно считал «Основы психологии» не философско-психологическим трактатом, а учебником для будущих психологов. Как говорят его биографы, он «закладывал теоретические основы психологии будущего» и готовил кадры. Понятно, почему ему была присвоена степень доктора педагогических наук. А в 1943 году он становится членом-корреспондентом именно Академии педагогических наук.

Однако сам он хотел большего.

«Не дожидаясь выхода в свет этого учебника, он садится за написание следующего – «Основ общей психологии». И если первые «Основы психологии» все годы прошедшие с момента их издания, служили единственным учебным пособием в университетском преподавании психологии, то новая книга «Основы общей психологии» становится средоточием научной жизни всей советской психологии – учебной, организационной, исследовательской.

В этом труде он (как отмечается в одной из рецензий) впервые всесторонне и обоснованно представил психологию как относительно законченную систему в свете материалистической диалектики» (Биография, с.38).

Иными словами, если и были в нашей психологии другие борцы с душой, никто не сделал больше для ее изгнания, поскольку по Рубинштейну учились все российские психологи, и до сих пор основные школы нашей психологии рубинштейновские. Вероятно, потому, что никто из наших психологов не мог быть столь систематичен и не выкладывал столь целостную и непротиворечивую картину этой науки.

Судьба Рубинштейна далее была яркой. Начало войны он проводит в Ленинграде, откуда уезжает в 1942-м « командиром специального эвакуационного состава, вывезшего из Ленинграда большую группу ученых » (т.ж.).

В Москве он тут же назначается директором Института Психологии АПН СССР, академиком и создает кафедру психологии в Московском государственном университете, куда « приглашает А.Н.Леонтьева, А.Р.Лурию, ученицу К.Левина Б.В.Зейгарник, П.Я.Гальперина и др .» (т.ж.с.39).

Все прекрасно складывалось, но…

«В 1947 и 1948 годах начались гонения на Рубинштейна и многих других советских ученых. Его обвинили в космополитизме, в преклонении перед иностранщиной, в недооценке отечественной науки и культуры» (т.ж.с.41).

Под обвинением в космополитизме скрывалась очередная волна сталинских репрессий, которым теперь подверглись евреи, занявшие за время войны слишком много важных мест. Был ли Рубинштейн повинен в таком, условно говоря, захвате психологии, не мне судить, но вот то, что он, подобно Выготскому, действительно преклонялся перед западной наукой и ненавидел русских предшественников, доказывать не надо.

Правда, их ненавидели все советские психологи, и никто из них не ссылался и даже не поминал русских предшественников… Наказывая Рубинштейна, советская власть секла саму себя и не за космополитизм, а за диалектический материализм.