Паоло Мантегацца - Физиогномика и выражение чувств

Если же это вам не поможет, то посоветуйтесь с врачом.

Случается, что и без перхоти на голове волосы бывают весьма сухими и жесткими, так что трудно расчесываются гребнем. В таком случае лучше всего употреблять самое простое косметическое средство для волос – миндальное масло. Если же простые средства вам (я обращаюсь к прекрасному полу) не нравятся, то можете оставить себе следующую помаду;

Свежее и чистое рицинное масло также можно рекомендовать, как великолепное косметическое средство для волос. Я видел замечательно густые волосы у индийцев и креолов, пользовавшихся этим средством; но не упускайте при этом из виду, что и в данном случае нужно отдать кесарево кесарю, а Божье Богу. Быть может там климат и другие условия оказали большее влияние на рост волос, чем рицинное масло.

Но какова бы ни была помада, которую вы будете употреблять, заботьтесь о том, чтобы она была свежа, иначе она будет раздражать кожу и волосы.

Не забывайте также и того, что ваша голова, подобно вашему платью и мебели, притягивает к себе пыль и грязь, что ее, следовательно, должно содержать в чистоте, для чего необходимо чаще (конечно, не в сырую и холодную погоду) мыть ее мылом или еще лучше яичным желтком.

А теперь, милые читательницы, измерьте весь тот стыд, который я испытываю в тот момент, когда я вижу, как в угоду вам я должен был свое гордое перо употребить на скромные парикмахерские поучения. Я считаю это огромной жертвой, которой я не принес бы ни за все золото мира, если бы дело шло о сильном поле; но так как дело идет о вас, красоте которых я так страстно поклоняюсь, то я примиряюсь с этой жертвой. Когда мне придется беседовать с вами о гигиене души и о гигиене любви, то я постараюсь вознаградить себя за то унижение, которое я терплю, снизошедши ради вас до роли парикмахера.

Если волосы очень жирны вследствие чрезмерного выделения жира на голове, то вы поступите крайне неразумно, если станете употреблять помады и масла; напротив, вы должны выбросить эти вещи и взамен их каждый вечер пудрить волосы крахмальным порошком и по утрам хорошенько растирать голову щеткой. Вы можете также пользоваться смесью из боракса и дистиллированной воды, рецепт которой я привел выше.

Манера причесываться оказывает громадное влияние на красоту волос, а страшные и безобразные прически наших дам портят их волосы, терзая и раздражая их на тысячу ладов. Это старый недостаток, осмеянный еще Ювеналом:

Tot premit ordinibus, tot adhuc compagibus orbes.

Aedificat caput…

Женщина должна заплетать и скручивать волосы лишь в исключительных случаях; в течение ночи и нескольких утренних часов они должны быть распущены и свободны. Волосы тем раньше теряются, чем более их скручивают и растягивают. Лучшая прическа, по крайней мере, для молодых женщин та, которая держит волосы приподнятыми, так чтобы их тяжесть не раздражала кожи, а сами они хорошо вентилировались. Великолепные по тонкости и длине волосы я всегда видел в странах Америки, где их носят совершенно распущенными или легко собранными в неплотную косу.

Первый седой волос, появляющийся в черном или светлом лесу, приветствуется вздохом или проклятием, смотря по более или менее кроткому характеру несчастного смертного, сделавшего это открытие. Первый седой волос – это почти всегда тревожный крик, первое memento mori, немой советник, деятельный моралист, более красноречивый миссионер, чем все проповедники и писатели нравственных сочинений. Полные жизни и радости, мы кружимся в вихре того танца, который называется молодостью, опьяненные ароматом любви, беспечные и безумные, как будто бы нам принадлежало безграничное будущее; как вдруг какой-то незнакомец хлопает нас по плечу и делает нам знак следовать за ним. Мы неохотно следуем за этим загадочным нахалом в угол залы, и он показывает нам белый волос, шепча нам на ухо: это твой. И затем исчезает. Мы чувствуем, как холодная дрожь пробегает по нашему телу, музыка смолкает, свечи потухают, веселые вакханки исчезают перед нами. Мы одни средь этой тишины и этого мрака, в котором мы с широко раскрытыми глазами силимся что-нибудь разглядеть; лишь одну вещь мы можем отчетливо разобрать: тонкий белый волос, столь красноречивый. Он был той нитью, которая удерживала над пропастью нашу веселую и жизнерадостную молодость. Завтра мы уже не будем теми, какими были вчера: первый седой волос лучше всякой гранитной колоны, лучше всякой границы обозначает две эпохи жизни.