Светлана Черемухина - Найтись и потеряться

Она впервые увидела его на кухне у подруги. Никак не ожидала, и даже замерла на месте, пораженная тем, что, наконец-то нашла его! Единственного. Единственно нужного, единственно важного.

Инка влюбилась с первого взгляда. И даже не в черты лица, не в выражение глаз. Она увидела его спину, широкий разворот плеч, уверенную осанку, военную выправку, которая бывает только у высших чинов офицеров Ордена (уж ей ли не знать об этом, любимой генеральской дочке!), бритый затылок, чтобы удобно было носить фуражку. Увидела, и замера, и забыла, о чем говорила, вбежав на кухню с полным пакетом овощей для предстоящей вечеринки.

Молодой мужчина обернулся, и Инка задохнулась от нахлынувших чувств, словно с головой ушла под воду жарким солнечным днем. На нее смотрел он . Взглянул в широко распахнутые глаза, скользнул карим огнем по полураскрытым губам цвета лепестков алых роз, по груди, бурно вздымающейся от теснящихся в душе чувств, расцветших в одно мгновение от его присутствия, и открыто улыбнулся.

– Привет! Какие красивые подруги у моей Даны. Это что? Можно взять? – он протянул руки и принял тяжелый пакет, который хрупкая девушка держала двумя руками, прижимая к себе все это время. – Что тут у нас? Но разве можно хрупким девушкам таскать такие тяжести, – в глазах смех и легкая укоризна. – У вас мужчин, что ли, нет для таких поручений?

Инка молчала, не в силах подобрать ни одного слова, чтобы хоть что-то ответить.

Она услышала только одно: «моя Дана». Его Дана. А она, Инка, не его, созданная для него, но не нужная ему. Она, прекрасная, как лесная фея, как нимфа – как там еще ее называли ее почитатели? – оказалась просто безликой «красивой подружкой» его Даны . Его персональной феей назначена другая. А парень уже мыл овощи, поглядывая на застывшую Инку.

– Если в мойке много овощей, что это означает? – вдруг спросил он весело.

– И что же? – отмерла, наконец, девушка. Она заставила себя изобразить самую милую улыбку, какая полагается «подружке его девушки».

– А то, что скоро будет салат, – парень усмехнулся. – Поможешь мне? Меня Рома зовут, – он уже вытер руки полотенцем, и протягивал ей широкую сильную ладонь, умеющую сжимать приклад автомата, РПГ или 'Мухи', умело и уверенно управляющуюся с другими смертоносными орудиями, метающую ножи, и сокрушившую не одну челюсть.

– Инка, – девушка протянула свою руку, и ее тонкая узкая ладошка утонула в его ручище в легком осторожном рукопожатии.

Она старательно пыталась резать помидоры и огурцы, но все время попадала мимо остро наточенным ножом, прямо по пальцам, ставшим вдруг деревянными и неловкими. Она усиленно это скрывала, боясь быть отправленной с кухни. Это было бы равносильно изгнанию из рая, отлучению и проклятию, и она не могла этого допустить. Она шутила, смеялась, а ее бедное сердце отчаянно кровоточило, совсем не так, как неосторожно порезанные пальцы. К концу их разговора ее душа захлебывалась в крови.

Так в ее жизни все кончилось, даже не успев начаться, и все надежды на счастье пошли прахом, потому что в доме Данки появились наточенные ножи, и тот, кто теперь за этим следил.

Девушка не могла ненавидеть свою подругу, но стала отчаянно ей завидовать, чего раньше с ней никогда не случалось. Инка росла счастливым ребенком. Она ни разу ни с кем не поссорилась в своем радостном детстве. Никого не исключила из игры, никому не сказала ни одного обидного слова – не было причин. Она была девочкой, у которой самые милые бантики, самое волшебное платье, самая красивая улыбка. Она всегда могла подарить любую свою игрушку ребенку, если тому она очень нравилась. Ей никогда ничего не было жалко. Еще больше она получала в ответ.

С ней хотели дружить в школе, гулять во дворе. Она по-прежнему всем щедро делилась, и мальчиками в том числе. Не одну девочку она познакомила с молодым человеком из числа своих воздыхателей, и делала это всегда с легким сердцем. Ей нравилось устраивать чье-то счастье.

Дана появилась в восьмом классе в конце учебного года, переехав в их район после развода родителей. Семейная драма сделала ее замкнутой и нелюдимой. Она не шла на контакт, не заводила знакомств, не стремилась общаться. Пряталась за занавесом длинных светлых волос, отводила глаза, когда к ней обращались. Очень быстро ее оставили в покое, потеряв к ней всякий интерес, но Инке однажды удалось заглянуть этой девочке в глаза, и то, что она в них увидела, заставило ее замереть. Столько музыки, тепла, романтики, доброты и… печали. Такая глубина. Инка понимала, что эта девочка грустит, но никогда не скучает наедине с самой собой. Инке очень захотелось войти в этот мир красоты и утонченности, и ее впустили. Ей доверились и раскрылись. С тех пор они стали неразлучными подругами, верными своей дружбе по сей день.