Август Форель - Половой вопрос. Любовь как извращение

В этом вопросе допускается много отступлений, однако строгость со стороны врача является здесь особенно неуместной, так как ему раньше других надлежит решить вопрос о допустимости или недопустимости выкидыша. Ведь бывают случаи, когда беременность представляет собою бедствие для родителей и потомства, которым угрожает в этом случае какая-нибудь опасность. В супружестве можно разрешить искусственный выкидыш, если отец психически больной, или если забеременела идиотка, психически больная или подверженная эпилепсии. Разрешается выкидыш и в том случае, когда здоровье матери может пострадать от беременности, или же если ее неизлечимая болезнь обещает больное потомство. Все эти заключения, конечно, должны явиться следствием всестороннего, основанного на опыте обсуждения.

Одновременно с этим является необходимым упомянуть еще об одном, хотя и несколько щекотливом вопросе, касающемся возможности оставить в живых такое потомство, которое представляет собой прирожденных калек или неизлечимых уродов. Закон обязывает нас не посягать на существование таких индивидуумов, которые появились на свет кретинами, идиотами, гидроцефалами или без глаз и ушей, с уродливыми половыми органами и т. д. Может быть, настанет время, когда, заручившись согласием родителей и опираясь на весьма осторожно сделанную медицинскую экспертизу, можно будет помощью нечувствительного наркоза прекратить дальнейшее существование таких несчастных, не обязывая их к дальнейшей мученической жизни, только потому, что этого желает закон. Дряхлая религиозная догматика и здесь безраздельно властвует еще над законодательством, ибо мы видим, что содержатся колоссальные армии, предназначенные для уничтожения тысяч находящихся в цветущем здоровье людей, причем рядом с этим другие многие тысячи пропадают под гнетом голода, проституции, алкоголизма и эксплуатации, – и одновременно настаивают на том, чтобы медицина всеми имеющимися в ее распоряжении средствами содействовала бы сохранению жалкого прозябания умственных и физических уродов. Воздвигаются специальные сооружения для идиотов и искренно выражают свою радость, когда многолетние сверхъестественные усилия пожертвовавшего собою персонала приводят к тому, что маленький идиотик может, как попугай, прошамкать несколько слов или что-нибудь намалевать на бумаге, – особенно же восторгаются, когда эти карикатуры на человека механически твердят молитву, устремив очи в потолок. Сопоставляя такие факты, мы видим всю горькую иронию, заключающуюся в наших не чуждых гуманности нравах. Было бы благоразумнее, если бы эти не жалеющие своих сил воспитатели и учители идиотов дали бы последним спокойно почить вечным сном, а сами дали бы жизнь своим собственным здоровым детям! Впрочем, это уже выходит из нашей области.

Различают искусственный выкидыш в первые месяцы беременности и в последние, прячем при жизнеспособности ребенка искусственный выкидыш носит уже название искусственных преждевременных родов. Наказание будет большим в том случае, если такие роды имеют целью лишь возможность избавиться от потомства, что рассматривается как детоубийство. Поэтому мать не должна иметь права единственно по своему усмотрению решать вопрос о выкидыше, а лучше прибегнуть к врачебному исследованию, тем более что в нашем распоряжении в настоящее время имеется достаточное количество предупреждающих зачатие средств. И общество может поэтому требовать, чтобы мать не посягала на беременность, если таковая уже состоялась. При достижении матерью больших прав и большей половой свободы искусственные выкидыши должны будут все меньше и меньше оправдываться, исключая мотивы медицинские или социально-гигиенические. Пока материнство вне брака заклеймено позором, нельзя слишком строго порицать случаи прекращения беременности и даже лишения жизни новорожденных. Но в будущем должны наступить иные отношения, – причем нельзя будет считать позором никакую беременность, которую нужно было бы потому утаивать. Мне могут, конечно, указать мою непоследовательность, ибо каждому человеку, независимо от его пола, должно быть предоставлено по личному усмотрению распоряжаться своим организмом, так что уголовное право в данном случае ни при чем, – однако здесь совершенно иное положение вещей. Ибо мы имеем дело не с одним только живым организмом, а двумя, иногда же и более (двойни и т. д.). Едва совершилось зачатие, зародыш, хотя и тесно связанный в своем существовании с существованием матери, все же располагает уже известными социальными правами, которые тем более нуждаются в защите со стороны общества, что зародыш сам не в состоянии отстоять свое право. Что касается измены в браке, которая в настоящее время подвергается каре, то она только должна служить причиною к разводу. Мы видели уже отсутствие основания для принудительной верности. Осветив вопрос при изложении гражданского права, мы думаем, что уголовное право может вмешиваться в измену супружеской верности только в том случае, когда она сопровождалась какими-либо непосредственными преступлениями, не имеющими отношения к нашему вопросу. Уголовное право не может войти в обсуждение вопроса относительно той косвенной опасности, какую представляет дурная наследственность для потомства. Правда, гражданское право может кое-что в этом смысле сделать, и им уже кое-что и делается. Но в дальнейшем мы приведем иные средства, могущие обеспечить нам благоприятные результаты. Мы указывали уже на возможность и уместность кастрации в некоторых случаях, разумеется, весьма ограниченных. Я полагаю, что, опираясь на социальную этику, возможно таким образом разумно регулировать воспроизведение потомства, что мы уйдем дальше от правовых сомнительных корм, вредно отражающихся на свободе. Законы, к сожалению, всегда должно рассматривать как зло, необходимое лишь в некоторых случаях, но очень часто не нужное.