Эмили Ратаковски - Мое тело

Спустя пару лет после выхода Blurred Lines я написала эссе «Женщина-ребенок» о взрослении и стыде, которые испытывала из-за своей сексуальности и формирующейся фигуры.

Самое унизительное чувство я испытала даже не во время работы моделью и актрисой, а раньше – в средней школе, когда один из учителей щелкнул бретелькой моего бюстгальтера, чтобы отругать за то, что она выскользнула из-под майки. Для меня проблема заключается не в том, что девушки сексуализируют себя сами, как хотели бы убедить нас в этом феминистки и антифеминистки, а в том, что их стыдят за это. Почему именно мы должны приспосабливаться? Прикрываться и извиняться за свои тела? Я устала от чувства вины из-за того, что демонстрирую собственное тело.

Мои взгляды сложились в подростковом возрасте, наполненном всевозможными сигналами, которые были связаны с формированием фигуры и сексуальностью. В тринадцать лет я совершенно растерялась, когда папа тихо предложил «не одеваться так только на сегодняшний вечер», когда мы с родителями собирались пойти в дорогой ресторан. На мне были розовый кружевной топ и бюстгальтер пуш-ап. Мама всегда убеждала меня, что я могу получать удовольствие от того, как выгляжу, и именно этот комплект привлекал ко мне пристальное внимание и взрослых мужчин на улице, и моих сверстников в школе. Внезапно я почувствовала себя неловко из-за того, что являлось источником моей гордости.

Я не понимала, почему моя двоюродная сестра, почти на двадцать лет старше меня, ворвалась в гостиную, запыхавшись, после того как оставила меня на несколько минут наедине со своим приятелем. Я не знала, чего она испугалась, хотя инстинктивно понимала, что значил язык тела ее друга: то, как он откинулся на диван, подался бедрами вперед, а его губы растянулись в извращенную приглашающую улыбку. Я была ребенком, но могла различить мужское желание, даже если не до конца понимала, что с этим делать. Считалось ли это чем-то хорошим? Или тем, чего следует бояться? А может быть, стыдиться? Казалось, это было всем сразу.

Я закончила эссе «Женщина-ребенок» разговором с учителем рисования, который произошел в первый год моего обучения в художественной школе. Когда я показала ему нарисованную углем обнаженную женщину, он предложил: «Почему бы не нарисовать женщину с такой узкой талией, что она упадет и не сможет встать?» Учитель посоветовал мне или «сыграть на стереотипах стандартов красоты, или показать угнетение». Не верилось, что существуют всего лишь эти два варианта.

Большую часть своей жизни я думала о себе как о сообразительной мошеннице. Понимая, что у меня есть товар, который ценит мир, я гордилась тем, что построила жизнь и карьеру на своем теле. Я осознала, что в той или иной степени всех женщин объективируют и сексуализируют, так что я могла бы сделать это на собственных условиях. Я подумала, что сила именно в моей способности сделать выбор.

Сегодня я читаю это эссе, смотрю интервью того периода моей жизни и чувствую нежность к юной себе. Моя защитная реакция и демонстративное неповиновение теперь хорошо мне видны. То, что я писала и проповедовала тогда, отражало мои идеалы, но в этом отсутствовала гораздо более сложная картина.

Во многих отношениях я, несомненно, была вознаграждена за то, что извлекла выгоду из своей сексуальности. Я стала узнаваема во всем мире, собрала многомиллионную аудиторию и получила за рекламные и модные кампании больше денег, чем мои родители (профессор английского языка и учитель рисования) когда-либо мечтали заработать за всю свою жизнь. Я создала платформу, выкладывая свои фотографии в интернет, делая мое тело и имя узнаваемыми, что, по крайней мере частично, дало мне возможность опубликовать эту книгу.

Но в других, менее видимых обществу отношениях я чувствовала себя объективированной и ограниченной своим положением в мире в качестве так называемого секс-символа. Я извлекла выгоду из своего тела в рамках цис-гетеро-капиталистического патриархального мира, в котором красота и сексуальная привлекательность ценятся исключительно через удовлетворение мужского взгляда. Какое бы влияние и статус я ни приобрела, они были предоставлены мне только потому, что я привлекаю внимание мужчин. Моя позиция приблизила меня к богатству и влиянию и даровала мне некоторую независимость, но это не привело к истинному расширению прав и возможностей – это я получила только сейчас, написав эссе и озвучив собственные мысли и чувства.