Андрей Теслинов - Концептуальное проектирование сложных решений

Проясним это для себя через обращение к смыслу смысла.

Смысл смысла

В гуманитарной риторике смыслу придается статус «вещи в себе». Здесь смысл – это такое нечто, которое принципиально связано только с речью, с языком, с дискурсом. Это некий невыразимый до конца результат понимания речи, коммуникативного события, в котором непременно участвуют разные сознания. При таком взгляде получается, что акт молчаливого одинокого исследования к смыслу не приводит – к нему приводит только дискурс. Но чем отличается ситуация исследовательского познания чего бы то ни было от дискурса? Здесь так же есть преграда, есть вопрошание, есть «разночтение» исследователя, есть дружеское противостояние Я и Другого…

Второе существенное замечание гуманитариев относительно смысла таково: смысл противостоит значению. Здесь смысл – это нечто глубинное, объемное, а значение – нечто конкретное, узкое, сиюминутное, это частный случай, который при нужде можно вывести из смысла. Значение – это то в некоем познавательном событии, что узкоценно для конкретного понимателя – участника дискурса. Это якобы нечто единичное, выбранное по какому-то сознаваемому или, чаще всего, неосознанному правилу из смысла-объема. Считается, что «придание слову значения есть первый подступ к познанию, но не само познание, которое связано с внутренним постижением, то есть с самим Богом» [29] . Иными словами: смысл – это не значение. Но что это?

Вот несколько тезисов о смысле в современной гуманитарной риторике:

• это событие (!) восприятия речи (!), отделенное от языка, поскольку речь это не только язык, но и ритмика, интонации, жестикуляция и пр.;

• это то идеальное содержание явления, которое адресовано пониманию каждого человека, но не совпадает с ним, это лишь приближение к идеальному содержанию;

• это та грань события, которая связывается в сознании мыслителя с его различениями и приобретает для него конкретное значение, но к нему не сводится;

• это то содержание явления, речи, которое имеет характер целостности для мыслителя, это некий «ментальный узел» [30] ;

• это результат интуитивного акта, лишь выражаемый в ходе концепиирования, но появляющийся раньше;

• это понятое («схваченное») единство замысла Творца и его осуществление в творении (по Абеляру – «концепт в душе слушателя»);

• это то, что «бывает усвоено, когда понято имя, так, что возможно понимать его смысл, ничего не зная о денотате (об обозначаемом)» [31] ;

• это то, что рождается, но не существует у «вещи» в готовом виде.

Обобщая различения современного гуманитарного взгляда на смысл, его должно понимать как «то, что содержит мысль, противостоит абсурду, обладает содержанием, возникает в акте номинации (означивания) и представляется в концептах и специфических высказываниях, функционирует в межличностном в диалоге, существует в душевно-мыслительном пространстве и зависит от ситуации и контекста употребления высказывания» [32] .

Вы сами можете оценить конструктивную глубину этого утверждения. Скажу пока только то, что с таким определением смысла ничего нельзя делать. Оно закрепляет смысл как нечто потенциально значимое, но лишь временно возникающее в немом душевно-ментальном пространстве в ходе диалога. За порогом диалога «такие» смыслы умирают. Умирают они и в момент установления своего конкретного значения. При попытке точно ответить на вопрос «что Вы имеете в виду?» должно происходить уничтожение смысла – здесь он должен превратиться в окаменелое значение.

Этот гуманитарный образ смысла можно уподобить некоему подвижному облаку идей.

В этом «облаке» есть две части. Во-первых, это нечто ситуационное, нечто значимое здесь и сейчас, значимое для конкретной ситуации или конкретного контекста. Во-вторых, в этом «облаке» есть некое убегающее разнообразие значений, разнообразие «немодифицированных объективностей», потенциально имеющих отношение к постигаемому, но не проговоренных, не выделенных сознанием, а только признаваемых им. Этот смысл смысла явно или неявно присутствует во всех диалогах гуманитариев.