Василий Смола - Маски судьбы. Роли и стереотипы, которые мешают нам жить

В каждом из нас, будь он христианином или атеистом, заложена огромная потребность в вере. Как сказал Махатма Ганди, сколько людей живет на Земле – столько и верований. Вера – это наша внутренняя убежденность в существовании того, что представляет для каждого из нас наибольшую ценность. Поэтому мы прилепляемся к собственной вере всем сердцем, и для нас враг тот, кто пытается разрушить нашу Веру.

Человек имеет право верить в неотвратимость судьбы, во всемогущество денег, в астрологические прогнозы или в тайное мировое правительство. Человек может верить в науку, во всеобщее равноправие и социальную справедливость, в наступление апокалипсиса или Золотого века в скором будущем. Воображение и фантазия человеческого ума неистощима. Но есть тонкое отличие между понятиями «верить» и «веровать», предложенное Иваном Ильиным. По его словам, «верить» – это общечеловеческая потребность, а «веровать» – это «способность души». «В карты, сны, гадания, астрологические прогнозы – верят; но в Бога и во все божественное «веруют». Эта способность открывается у человека, стремящегося к познанию своего подлинного Я, своего духовного центра, а через него необходимость познания Бога как Истины и красоты, явленного и неявленного мира» ( Иван Ильин ).

Обращаясь к духовному наследию и божественным откровениям мудрецов прошлого, мы развиваем в себе способность веровать. Только через развитую духовность мы можем обрести способность к Вере. Наш эмпирический, т. е. чувственный, опыт весьма ограничен. В процессе самопознания, исследования своей внутренней реальности и обретения своего подлинного Я мы получаем внутренний опыт. «Внутренний духовный опыт и есть истинный источник веры и всей духовной культуры вообще. «… Отличить добро от зла, услышать в себе голос совести, постигнуть, что такое честь, благородство и служение, – это и есть процесс духовного обновления. Через духовный опыт человек сообщается с божественной стихией мира и входит в живое соприкосновение с Богом» ( Иван Ильин ). Поэтому полное отождествление с Богом через Веру настоящей силы и полноты достигается только у истинно верующих.

Мы становимся теми, во что верим, и раскрытие божественного духовного центра в каждом из нас происходит через переживание подлинной веры. И тогда в свете настоящей духовности растворяется и исчезает иллюзия Эго.

Смирение является главной добродетелью не только в христианстве, но и в таких религиозно-этических учениях, как буддизм, индуизм, ислам, конфуцианство. Смирение считается одним из главных духовных путей, ведущих к просветлению.

Вы уже знаете, что первым пороком в православии считается гордыня. Смирение – это антипод гордыни и мощная антитеза нашему Эго. Там, где смирение является ведущим качеством человека, Эго мертво. Да и что ему делать, когда основным проявлением смирения является принятие всего, что есть, и всего, что происходит, как Воли Божьей, как проявление непознанной закономерности, как работы вездесущего кармического закона. Гордыня в человеке от слабости, тогда как смирение являет силу и мужество человека, умеющего выдержать любые удары судьбы.

Эго тешится гордыней и чувством вины. И в том и в другом случае оно питается иллюзией личных достижений или собственных ошибок и прегрешений.

Если я, используя тот или иной метод лечения, возвратил больному здоровье – мое Эго заявляет, что я лучший из врачей, что равных мне нет. Но смирение объясняет мне, что я не являюсь создателем лечебного метода, с помощью которого я исцелил больного; что жизненные ресурсы больного достаточно высоки и поэтому я смог ему помочь; что здоровье и нездоровье каждого человека в руках Божьих, а я всего лишь инструмент, с помощью которого Он исцелил больного.

Если я причинил неприятности другому человеку или обидел его, Эго сурово выговаривает мне: «Ты негодяй и бессердечный человек, ты подлец, каких мало», вызывая у меня чувство вины и отчаяния. Смирение всегда мудро. Оно понимает, что если бы я знал все последствия своего дурного поступка, то навряд ли совершил его. Смирение допускает, что, возможно, я пошел на необоснованный риск, возможно, я знал всего сотую часть обстоятельств, предшествующих моему поступку. Смирение не оправдывает, оно обучает высокой осознанности и безличному восприятию всего происходящего в моем мире.