Дмитрий Чернышев - Как люди думают

В других опытах альфа-самцам заклеивали пластырем их большие гребни, и они, невзирая на все свои качества, оказывались на дне.

Джордж Клуни в начале своей карьеры продавал женские туфли. И помогал женщинам примерять их. Он рассказывал, что в Кентукки выросло целое поколение женщин, которые отрезали себе по безымянному пальцу на каждой ноге, чтобы носить туфли-лодочки.

Большинство слишком часто ошибается. Вспомните «тюльпанную лихорадку» в Голландии или историю с акциями МММ.

Один из самых вредных стереотипов, прививаемых школой и обществом, – это отношение к окружающему нас миру как к правильному и логичному. А это совсем не так. Мир – это не застывшая конструкция, а постоянно изменяющийся поток.

То, что сегодня кажется нам очевидным, еще совсем недавно воспринималось в штыки. В середине XIX века венгерский врач-акушер Игнац Земмельвайс пытался понять, почему смертность при родах от сепсиса в больнице намного превосходила смертность при домашних родах. Иногда женская смертность доходила в больницах до 50%! Перед тем как лечь в больницу, женщины исповедовались – настолько опасными были роды.

Земмельвайс предположил, что инфекцию приносят из инфекционного и патологоанатомического отделений больницы. Врачи в больнице часто приходили к роженице после вскрытия трупов, просто вытерев руки носовым платком. Земмельвайс обязал врачей окунать руки в раствор с хлоркой. И смертность сократилась в семь раз. Но коллеги подняли Земмельвайса на смех и начали издеваться над ним.

Директор клиники запретил Земмельвайсу публиковать статистику уменьшения смертности после внедрения стерилизации рук и изгнал его с работы, несмотря на то что смертность в клинике резко упала. Более того, директор заявил, что «посчитает такую публикацию доносом». Затравленный врач попал в психлечебницу, где был избит охранниками, и умер. От сепсиса.

Вне всякого сомнения, через сто лет люди будут поражаться, как это мы в начале XXI века не додумались до простейших вещей. Ставить под сомнение вещи, которые всем кажутся правильными, – это прекрасная тренировка воображения.

Задумайтесь, например, почему существует такое разнообразие стилей плавания, а способ хождения есть только один? Фактически ходьба – это разновидность падения. Вы наклоняете корпус вперед и, чтобы не упасть, выставляете вперед ногу. Попробуйте придумать другой способ перемещения человека в пространстве.

Посмотрите, как сильно изменились этические нормы за последние сто пятьдесят лет. Сегодня интересно читать «Три мушкетера» (1844) и обращать внимание не на то, чем так зачитывался в детстве, – дуэли, сражения, приключения, интриги. Интересно наблюдать за моделями поведения отважных мушкетеров: Портос – альфонс, живет за счет старой прокурорши, госпожи Кокнар, «которой по меньшей мере пятьдесят лет и которая еще корчит из себя ревнивицу». В конце книги Портос женится на ней и получает ее восемьсот тысяч ливров. Арамис живет на деньги госпожи де Шеврез. Д’Артаньян спит с влюбленной в него служанкой Кэтти, чтобы читать письма миледи. И даже благородный Атос повесил на дереве свою шестнадцатилетнюю жену. Сорвав с нее платье и связав ей руки. И никто не счел это преступлением.

Еще в тридцатых годах прошлого века духовенство резко выступало против одежды на застежке-молнии. Ее называли аморальной, мотивируя это тем, что возможность быстро раздеться провоцирует людей на спонтанное занятие сексом.

И у викингов было весьма специфическое представление о чести. Великий исландский герой Эгиль Скаллагримссон был прекрасным викингом с «бычьей шеей, мощного сложения и выше любого другого мужчины». Однажды, взятый в плен крестьянином, Эгиль украл его серебро и сбежал. Во время бегства он понял, что поступает как вор, поэтому вернулся и убил крестьянина. Затем унес добычу уже с чистой совестью.

В 1478 году заговорщики из флорентийского семейства Пацци в торжественный момент пасхальной мессы прямо в соборе набросились с кинжалами на представителей правящего семейства Медичи. Однако Лоренцо Медичи удалось ускользнуть и его семейство утопило заговор в крови. Всеобщее возмущение вызвало не столько вероломство Пацци, сколько бездарная организация заговора.