Софья Глазунова - Я уеду жить в Брисбен. Как небогатой студентке стать профессором в Австралии

Сначала я путешествовала, сходила на все воркшопы мира, потом ударилась в спорт, пошла на танцы, обошла все фестивали и рестораны в Брисбене, но вот приходишь ты домой в воскресенье вечером, и в голове начинают говорить всякие Бимберы, Блумлеры, Далгрены, Колманы, или еще хуже – Лассуэллы или Липпманы, Хабермасы. Кто все эти люди? Что им от меня надо?

Вторую проблему исследователя можно назвать «ты слишком много на себя берешь». Речь идет об объекте исследования. Первый год исследования ты только и делаешь, что сокращаешь угол обзора. Из 180 градусов хорошо, если останутся 10. Этот долгий и мучительный процесс обусловлен тем, что ты ограничен временными рамками, в моем случае три года, в Европе и Америке от четырех лет и больше. В каких-то случаях это финансовые ограничения: проводить эксперименты, собирать фокус-группы, интервьюировать 300 человек – просто нереально, какой бы привлекательной ни выглядела перспектива наглядности результатов.

Ну и самая простая причина, конечно, в возможностях твоего сознания, нельзя познать все. Да часто это и не нужно. Но определиться, за какой кусок пирога взяться, порой очень трудно.

Другая проблема PhD для меня здесь – академическая этика. Ты должен думать о других, заботиться о них по библейским заветам, строить свой дизайн исследования так, чтобы никому не было обидно. Как все было просто в России! Там я делила, вычитала и умножала петербургских депутатов, а потом им же и вещала с трибуны, обзывала еще, по-научному. Никакой этики, только хардкор!

Если серьезно, то в моем университете есть целый этический комитет. За каждым факультетом закреплены этические советники, а перед тем как перейти к эмпирической части, нужно получить одобрение этического комитета. Никто не даст тебе интервьюировать просто так: как, когда, в какое время, что, где, с какими рисками. Дальше больше: ни одну научную статью нельзя отправить на печать без этической цензуры! Мне еще это предстоит. Уже страшно.

В целом, первый год PhD – то еще испытание. Но есть и оптимистическая нотка. Это тот самый период, когда ты можешь прокачаться, т.е. восстановить и дополнить свои знания новой или классической литературой. Наконец, за это время ты все-таки понимаешь, что именно хочешь исследовать. Чаще твое представление до и после – две разные вещи. Просто не дай себе засохнуть.

Нетворкинг – не просто модное американское слово, это в наше время часть жизни любого продвинутого человека с карьерными устремлениями. Всю пользу нетворкинга, к своему сожалению, я обнаружила только к концу бакалавриата. Когда закончилась учебная лафа и начался поиск работы, я поняла, что объявления на хедхантере не могут мне помочь трудоустроиться. Поняла, но не осознала.

К концу магистратуры ситуация еще более осложнилась: мои знания стали еще более узконаправленными, а контактов в сфере политкоммуникаций – раз-два и обчелся. Начался тяжелый процесс поиска работы в разных городах, смежных областях профессии. Не без помощи моего любимого метода коврового покрытия, о котором я рассказывала раньше. Но, конечно, мир капитализма в лице австралийской академии доказал, что все это время я протирала штаны и не брала быка за рога. А надо было. Мне было неудобно, я стеснялась саму себя, заранее программировала негативный сценарий.

В Австралии нет слова «стесняться», нет слова «неудобно» и даже «невозможно», есть слова «хочешь добиться», и ищешь пути, как это сделать. Нетворкинг – один из путей, и, как оказалось, наиболее эффективный.

Расскажу, как я стала здесь преподавателем. Нужен был опыт и, конечно, небольшой приработок к стипендии. Я подошла к делу с особой старательностью и даже занудством. Процесс поиска преподавательской работы на моем факультете хаотичен. Нет системы, куда ты можешь загрузить свое резюме и ждать приглашения, нет рассылки по электронной почте, не каждый научный руководитель знает, как тебе в этом помочь. Ты должен знать конкретного человека, с конкретным курсом и с конкретными потребностями для преподавания. Еще бы его найти.

Другой язык, другая культура, другой академический бэкграунд – тут не оправдание. Соревновательность в моей среде достаточно высокая, и клювом тут долго не щелкают. Первое, я перестала стесняться писать незнакомым людям свои запросы о работе. Я перестала бояться просить после отказа о трудоустройстве связать меня с другими людьми. Это привело меня к новым полезным контактам.