Ирина Глотова: Клуджелогия. ДержаниеВместеРазделенного. Книга 3

Соглашусь по самому радикальному максимуму – ирония и есть самый активный фермент переваривания реальности в попытках усвоения и включения не вполне пригодных элементов. В ситуации невыносимости, постылости, невнятной гугнивой фальшивости ирония творит славную деконструкцию с извлечением пригодных нативных форм, добавляя кванты энергии в голодном неврозе ограниченности ресурса.

====================

*А. Пекуровская «Герметический мир Иммануила Канта».

На волне сонного алгоритма чуть всплываешь из сна как раз в тот момент когда часы на колокольне бьют два пополуночи, чуть усиливая фон из сплетения шуршащего хода стенного домашнего собрата и ночного дождя.

Синхронно строится фраза запечатления ощущения и даже во сне ощущаешь работу автоподзавода плетения текста.

Самолёт, низко идущий на Внуковскую посадку, вынуждает нырнуть обратно в сонную материю, спасая от многословия.

Тайна схваченного момента еще не имеющего вербальной структуры, своего рода письмо собой и лишь потом переносимое в плетение текста.

Сначала втягиваешься, потом отдаешься. Оттого и рожденный текст обладает свойством литературной гравитации – читающий втягивается и отдается.

У текста и речи одна глубинная физиологическая основа, напоминающая пение птицы – максимально полная, искренняя реакция восторга различения тонкостей оттенков потока бытия.

… читатели-писатели поймут о чем я.

====================

* «Я бы обнял тебя, но я просто текст» – Илья Кукулин «Прорыв к невозможной связи».

Ты знаешь как идти тропой тонкого ненавязчивого понимания; чуть уклонился в одну сторону попал в поле холодного равнодушия, в другую – там слабоумная сентиментальность. Если точнее, то это шествие может выглядеть тем и другим образом со стороны наблюдающих-ожидающих от тебя неких действий-слов согласно своим потребностям. Тебе же ведома логика ненавязчивости, некое правильное несовершенство, которое оказывается во много раз интересней тех связей, которые тебе пытаются навязать через обсуждение чужих поступков и характеров.*

Омываюсь ненавязчивостью.

====================

*«Отношения с людьми есть обсуждение чужих поступков и характеров» – вход на «земляничную поляну» И. Бергмана.

…и тропа расширялась*.

Я о каденции в исполнении симфонии личной жизни. Пока светильник творческого удивления-любопытства светит, тропа имеет все воз-можности расширяться по вертикали, творя объём каденции с импровизацией, украшенной некими паузами взрывным образом трансформирующими былые целеполагания в царство благородной патины нелокального свойства, когда все связано со всем в непредсказуемом расширении тропы.

====================

*И. Бродский; заключительные строки стихотворения «Стеренье».

Встретилась с запредельной максимой на страницах записной книжки А.Я. Аросева (советского функционера расстрелянного в 1938 году) – "мое тело должно быть достойно моих мыслей".

Мысли, да еще транслируемые, обязывают соблюдать соответствующий канон жизненных практик, иначе расщепление при перекодировании себя на скорую руку втянет в свой сливной зазор и мысли, и тело.

Собираясь в путь готовься стать частью его, при условии, что это настоящее путешествие.

Дерзая мыслить совершаешь непрерывную революцию достоинства внутри себя, при условии, что не занимаешься игрой в имиджевание.

Если у зрелости есть глянец, то он жёсток алмазной жёсткостью, природа которой практика рефлексии. Та самая, с настойчивой оцифровкой опыта через вопрошение «как это возможно?» и последующим аналоговым образом личной системы значимости в сопряжении с реальностью.

…далее мягкость муара распада.

Пью чай, любуясь глянцем позднеавгустовских листов за окном.

Превращение вещей, со-бытий в знаки откликов на уровне «ЧутьВыше…» создаёт подлинное искусство.

«ИскушаемБысть» агонией сиротства или вязкой липкостью массовки, усталостью от себя или хаосом гиперупорядоченности, знает один способ помнить себя – стремиться и кликать уровень «ЧутьВыше».

Замечено, через некоторое время появляется ощущение «Между» – значит впереди ещё одна ступень. И так в беспредельную сделанность, нотами, красками, словом ли.