Карина Тегаева - Открытый вопрос - гайд по миру «новой этики»

Если упоминать какие-либо термины «новой этики», нет смысла, по-видимому, углубляться в частные понятия, которые работают в разных видах дискриминации. Достаточно сказать, что само слово «дискриминация» и, например, «угнетение» – понятия из «новой этики». «Толерантность», «инклюзия», «инклюзивное поведение», «инклюзивный язык» – это все тоже оттуда.

Дальше начинаются нюансы. Если мы говорим, к примеру, о дискриминации, то она бывает «позитивная», «обратная», «косвенная» и так далее. Эти понятия можно идеологически не принимать и спорить, есть ли вообще штуки, которые ими описываются, но сами-то слова существуют. Если же мы имеем в виду инклюзию, к ней тоже применимы разные подходы: вы можете делать ставку на то, что нужно максимально видеть различия, а можете, наоборот, использовать blind [‛ слепой’. – Прим. ред. ] подход и за счет этого выстраивать принятие всех. Кроме того, есть вещи частного порядка. Например, типы поведения, которые связаны с борьбой за «новую этику», вроде кэнселинга.

Наверное, базовым словарем «новой этики» оказывается словарь современной фем-оптики, причем далеко не всегда исследовательской, чаще активистской. Допустим, есть понятие «культура силы», у которого нет академического расширения, однако оно настолько часто встречается, что действительно кажется концептуально важной штукой. Также в словаре «новой этики» появляются элементы современного левого и скорее американского дискурса, в большей или меньшей степени радикального. Само по себе это не хорошо и не плохо, но необходимо понимать, что подобное работает в конкретном контексте. Условно говоря, те слова, которые можно найти в манифестах Black Lives Matter [‛ Жизни темнокожих важны’. – Прим. ред. ] 5 5 Савина А. «Афроамериканцы, я люблю вас»: Кто основал движение Black Lives Matter // wonderzine.com // URL: https://www.wonderzine.com/wonderzine/life/life/250857-black-lives-matter (дата публикации: 17.06.2020). , контекстуальны, то есть они произносятся в связи с определенными событиями. Их перенос, скажем, на российскую почву видится довольно проблемным, потому что наши реалии сложно перекодировать в эти понятия.

Тем не менее составить общий словарь «новой этики» достаточно сложно, в том числе потому, что он будет постоянно обновляться ровно до того момента, пока мы не успокоимся и не решим: «Окей, давайте откажемся от словосочетания „новая этика“. Назовем это, например, программой по развитию инклюзивного отношения и пойдем дальше».

Дарья Литвина, научный сотрудник факультета социологии (программа «Гендерные исследования») и преподаватель магистерской программы «Социальные исследования здоровья и медицины» ЕУСПб:

– Стоит спросить, понимаем ли мы с вами одно и то же под «новой этикой». Мне кажется, что «новая этика» – требование вокализации проблем, которые знакомы группам с определенными конфигурациями гендера, возраста, этничности и класса, то есть это интерсекциональная история о власти и различиях (классический проблемный конструкт – «молодая женщина в подчинении и немолодой мужчина-начальник, которые вступили в сексуальные отношения»). А сексуальность – та сфера, в которой очень подвижны границы приватного и публичного, допустимого и недопустимого, «аморального» и «нравственного». Именно в этой плоскости дискуссии принимают особенно острые формы, поэтому «новая этика» часто становится синонимом обсуждения харассмента и ассоциируется с интересами молодых женщин из образованного среднего класса. Однако это не совсем справедливо: поднимаемые проблемы могут быть близки людям в «привилегированной позиции» и непонятны тем, кто рутинно проживает подобный опыт.

«Новая этика» – это во многом про идентичность и субъектность: насколько мы, как нам кажется, можем устанавливать границы и нормы, насколько чувствуем себя агентными в их определении или, наоборот, насколько подчиняемся внешним правилам и власти, которая за нас их устанавливает.

Анастасия Новкунская, доцент факультета социологии и научный сотрудник программы «Гендерные исследования» ЕУСПб; PhD in Social Sciences:

– Здесь есть концепция терапевтического поворота и категория эмоционального капитализма, которую прекрасная исследовательница Юлия Лернер дополнила концептуально и контекстуально, введя понятие эмоционального социализма. Я не специалист по данной теме и, наверное, не сумею хорошо и логично пояснить, почему существует этот поворот, но могу предложить объяснительную модель, исходя из своей профессиональной перспективы.