Array Художник Ира Корат - Последняя попытка

После лекции Настя, ловко просочившись между широких и не очень спин других желающих побеседовать с профессором, смело и решительно, посмотрев ему в глаза, заявила:

– Андрей Игоревич, меня заинтересовала ваша лекция и сами вы, вынуждена признать, производите очень приятное впечатление. Поэтому я бы хотела подготовить для наших читателей подробное интервью с вами. Как вы на это смотрите?

От властной твердости Настиного голоса, хоть и тонкого, звенящего, но с профессиональной уверенностью в несколько секунд обратившего все внимание на себя, вокруг стихло все. Переброс восхищенными фразами, волнительные вопросы профессору, суета, похвалы – в один миг все это перестало существовать. Все, включая профессора, уставились на Настю.

Она лукаво улыбнулась – снова получилось. Что ж, удивляться нечему. Настя давно уже заметила, открыла в себе удивительно полезные в повседневной жизни таланты – уметь привлечь к себе внимание всех присутствующих даже в огромной, гомонящей толпе или же, напротив, оставаться совершенно незаметной в тихом, полупустом помещении. Если Настя того желала, ее просто не видели – словно ее и не было вовсе…

– Простите? – после некоторой паузы растерянно пробормотал профессор.

Он был явно смущен и как-то странно смотрел на Настю – словно приглядывался, словно вспоминал или сравнивал ее с кем-то.

– Меня зовут Анастасия. Вам можно называть меня просто Настя. Вы готовы дать мне интервью? Завтра? В три часа дня? В кафе на набережной? – Настя решила, что в данной ситуации следует брать инициативу в свои руки. И в очередной раз оказалась права, потому что профессор послушно пробормотал:

– Да, конечно…

– Вот и отлично. Жду вас, – Настя обворожительно улыбнулась, бросила на профессора быстрый, очень внимательный взгляд, словно впитала его всего, словно пыталась понять все его мысли, мечты и сомнения, после чего… исчезла.

Андрей Игоревич в полной прострации огляделся по сторонам – девушки не было. Вот только что была и вдруг исчезла. Возможно, он впал в беспамятство на несколько секунд и она успела уйти? Или что-то отвлекло его внимание на мгновение?

Удивительно, что ее зовут Настя. Так же, как и его Настеньку…

И… Вообще эта милая девушка чем-то неуловимым, глазами, быть может – живыми, лукавыми, шальными и немного… ведьминскими – наверное, действительно, точнее не скажешь – напомнила ему его Настеньку, его любимую…

1880 год (1850)

– Читай, Поля, – на этот раз голос Насти не дрожал, он звучал твердо и холодно – Скорее. Прошу тебя.

– Уважаемая Настасья Ивановна, я с радостью сообщаю вам, что ворота нашего монастыря открыты для вас. Получено великодушное благословление отца Георгия. Сумма вашего бескорыстного пожертвования теперь представляется нам вполне достаточной. Поблагодарствуем Господу Всевышнему. На все Его воля. Настасья Ивановна, вы что нас покинете? – маленькие глазки Полины округлились от ужаса. – Да на кой вам оно все сдалося? Вам чего плохо живется? На всем готовом-то! Красавица вон какая вы у нас писанная! Да коли б я была на вашем месте, я бы от счастья…

– Поля, успокойся… – задумчиво перебила ее Настя.

Она находилась все еще здесь в своем милом, с детства родном доме, с навсегда впитавшимися в память запахами: всякий раз словно впервые распустившейся нежной сирени, упоительного ладана от вечно горящей лампадки в красном углу, зарумянившихся, чуть подгоревших и от этого еще более вкусных пирогов, только что сваренного малинового варенья…

А звуки, от которых становилось так покойно и хорошо на душе, словно и не существовало вокруг непоправимых бед и жестоких потерь? Как же можно жить без выученной уже наизусть музыки скрипа половиц? А без стрекотания сверчков за окном теплыми летними ночами? Или без вечернего танца мотылька, бьющегося о лампу – всякий раз – последнего в его жизни танца? Кажется, что без всего этого невозможно, да и смысла нет без всего этого, но… и оставаться здесь тоже невозможно…

Да, сама Настя все еще была здесь, в своем привычном мире, но… душа ее… Душа ее уже улетела, улетела в другой, чужой, суровый, незнакомый, неласковый мир, мир, к правилам которого еще предстояло привыкать, мир, обратной дороги из которого не существует.

Примет ли он ее?

Впрочем… Какая разница? Настя ясно осознавала, просто ЗНАЛА, что ее дорога простилается именно туда – в монастырь. Дорога прямая, без ответвлений тропинок и спасительных развилок. Выбора нет. Настя чувствовала, что есть ВОЛЯ – высшая. И раз двери уже открыты, то следует поспешить.