Петр Альшевский - «Изделие из зеркал»

ОБОРОНЯЮЩИМ ВЕРТЕП гвардейским полкам по впечатлениям очевидца нужно пополнение,

белесый и светлоглазый Орамиглад орет заросшему Силгору Емельяновичу, что это не поступок джентльмена,

до чего же ты довел моих тюремщиков?! Взамен беспокойства относительно моего убегания они защищают меня от потенциальной ГУБИТЕЛЬНОСТИ твоего вбегания,

для них осуществлять такое очень трудно,

ты же не отрежешь мне нос? Ты не видишь никаких препятствий,

на подогреваемом полу я рационально использовал общество шести ублажающих меня женщи, а ты навеял на меня депрессивную покорность. Ты знаешь, почему я тебя проклинаю?

Да. Рыцарь-богатырь героического типа бескорыстно подставляется под стрелы и слова недостойных перевертышей, не оправдавших чаяния НЕМНОГО СТРАННОГО народа,

я беседую с тобой доверительно. Ты не вопи, не возмущайся,

звуками дикой природы меня не удивишь.

В кантоне Ноктоок подражание гусям и бабуинам преследовалось по закону,

правящая там династия Друпалогов задаривала Силгора Емельяновича набившими ему оскомину книгами по социологии,

он прочитывал их отнюдь не на одном дыхании. Полностью раскрыв глаза, он бы застрял на ВЫЖИДАТЕЛЬНОЙ ТАКТИКЕ, и классовые конфликты бы не разрешались,

выдранные из кресел премьер-министры не занимали бы место в очереди за пособием;

рыцарь-богатырь голоден до свершений – он не отмахивается от срочно вызывающего его строителя карликовых пирамид Реалезия, попытавшегося сопротивляться скоростным лилипутам-шприцам, вводящим в него живые организмы с зелеными языками.

Они опаснее всего.

Оно почти истекло.

Скажем, ОНО, и обойдемся без подробностей, незаметно для себя стирая грань между мутным бормотанием и разумным ответом.

Покашливание вылетевшего за ограждение собирателя бутылочных осколков к Силгору Емельяновичу не относится.

Размашистым мужским шагом рыцарь-богатырь ходил и, вымотавшись, выразил всю абсурдность бытия ТЯГУЧИМ ПОДСКАКИВАНИЕМ с сачком к мгновенно взлетающим бабочкам, распадающимся на микрояйцеедов и микрояйцебуров;

разницу Силгор Емельянович уяснил, часы он не останавливает,

на кирпичном сооружении вентили.

Он подкрутит. За столом на сто персон подвыпивший рыцарь-богатырь возьмется размышлять вслух откуда что берется, и светские троглодиты его не перебьют,

затесавшиеся среди элитной публики штукатур Геммуд и чернорабочий Нафлопан подобострастно объявят рыцаря-богатыря НЕПОВТОРИМЫМ ИМПЕРАТОРОМ,

не думайте ни о чем постороннем. Поддавшись на провокацию, я бы зачитал скучный перечень приговоренных мною к ликвидации, и этот список был бы обширен,

разрушительная энергетика повлекла бы меня убивать не за преступления, а за реальный шанс захватить власть и тогда уже добить остальных, концентрирующихся на собственной выгоде; разве плохо…

не то… то как раз плохо, ну а не то ничего,

к рассыпанным за забором ДРАГОЦЕННОСТЯМ ведет никем не запертая калитка,

подойти бы и взять,

Силгор Емельяновия ищет спасения от искушения, полагаясь на любовные игры с присосавшейся к нему Адией Адной.

Она талантливей меня, подумал он и к ней остыл, промучившись с девушкой до одышки;

у Силгора Емельяновича заработал мозг,

свершившееся сношение рыцарь-богатырь отнес к досадному недоразумению, вменяемому им в вину слабовидящему ПРОВОДНИКУ ОБЩЕГО ПОРЯДКА СОБЫТИЙ – незрелому импровизатору, беспробудно служащему не Господу, а своему эгу;

здесь кроется афера. В месте для прощания затягиваются разговоры о том, что ушло.

Бесследно? Не гордость, не смелость, в джунглях многолюдно, и обитающие там коммуникабельные сковенды упоминают себорею. Кожную болезнь.

Вдыхая в меня уверенность, они говорят о стали из расплавленного чугуна, БРЫЗЖУЩЕГО из насадки-разбрызгивателя на искусственном конце химика-теоретика с мировым именем, переправленного из Тургуаза из-за неприсущего ему взрыва,

из-за негармоничной Дауриции Пажос, слонявшейся в папоротниках с влюбчивым и желтоватым Трамидатом, не завалившим ее у парадного входа из-за вылезшего из-за спины Дауриции дикобраза,

да что у нас… кино? В кадры вошли не все актеры.

ПО ВЕЛЕНИЮ НАРКОСИНДИКАТА вести съемку химика-теоретика не позволено.

У Силгора Емельяновича нет комплексов по поводу, рассчитается ли он с наркосиндикатом, не рассчитается, рыцарь-богатырь пускает Та-Друна галопом и благоговеет перед прыгающим во внутренностях напряжением серповидной конфигурации;