Цви Найсберг - Диалог глухонемого со слепцом

13

Грязь – она совершенно ведь неотъемлемо вездесуща, и ее можно разве что лишь только вот везде углядеть, да и, собственно, до чего еще старательно затем переделать все ее свойства однозначно этак на самую вящую пользу всякого того истинно светлого разума…

В том же случае, когда с нею до чего многозначительно и весьма этак расторопно, со всем тем ранее и небывалым энтузиазмом до чего и впрямь поистине вот старательно расстараются попросту нигде и никогда нисколько далее вовсе не соприкоснуться всею своею светлой душой…

То уж как раз-таки тогда сам собой и возникнет тот до чего иллюзорно-чистый мир, который, между тем, на редкость безутешно окажется, полностью вот немыслимо грязен буквально-то везде, где (по всеобщему молчаливому согласию) того отныне и впрямь еще попросту станет совсем уж неприлично хоть сколько-то вообще стояще действительно примечать.

А между тем вовсе этак и близко нисколько нельзя до чего уж зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те неотвратимо надвигающиеся дни более светлого завтра вполне на редкость добротных идей.

Поскольку этим разве что лишь только явно отравишь колодезь людской мудрости исключительно вот отвлеченными от всякой действительности безмерно этак совсем уж немыслимо благостными ожиданиями.

Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно раскрепощена всеми теми бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то уж тот наспех оседланный народ только-то и оказался способен на одно никем ранее и не слыханное насилие над всем тем будто бы вчерашним и впрямь-таки отвратительно несуразным прошлым.

14

И люди при подобном раскладе более чем безотчетно и впрямь-таки могут всем же сердцем своим разом возненавидеть друг друга.

А как то еще вообще могло быть хоть сколько-то явно иначе, коли толпа, отчаянно возлюбив воспламеняющие души идеи, стала черства и полностью равнодушна буквально ко всяческому вообще чужому горю.

Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, навсегда так мертвы.

И произошло это нынче от одного лишь попросту вовсе совсем уж безбожного отсутствия всяческого взаимопонимания промеж людьми на почве их нынешней более чем явной истинно вездесущей отныне фракционности.

И это именно она и разрушила всегдашне ранее жившую в людях самую что ни на есть ключевую основу для обоюдной и весьма довольно-то как есть всецело существенной взаимоподдержки…

Причем речь тут идет как раз о факторах, до чего жизненно необходимых для всякого нормального функционирования и впрямь этак нисколько совсем уж непростых механизмов всего того общественного бытия.

Суровое одиночество народа, как и постоянное его обкармливание сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем и близко не поспособствовало того самому еще изначально чисто так призрачному возникновению царства сладких и волшебных снов.

И совершенно зря о нем до чего только трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту совсем же отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что, в принципе, и должна была всецело вот послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого будущего.

15

Над интеллигентным обществом дореволюционной России всегда ведь крайне неправо и неотъемлемо полностью уж царило явное незнание самых элементарных законов общественной природы.

И незнание это было принципиальным, последовательным и до самого конца во всем бестрепетно донельзя так вдумчивым и пунктуальным.

А между тем именно это, в конечном итоге, и повлекло за собой совсем уж полностью на редкость никчемную, неуемную и отчаянно кичливую риторику, напыщенно и громогласно призывающую к самому скорейшему распутыванию до чего не в меру громоздкого гордиева узла немыслимо долгими веками нисколько так никак совсем не решаемых российских проблем.

16

А между тем двигать вперед всеобщий духовный прогресс сколь и вправду совсем вот настойчиво следовало как раз-таки безо всяческой до чего еще более чем необычайно над всем и вся необычайно возвышенной сущей же суровой упоенности.

Поскольку как раз-таки на данной почве и возникла затем та социальная философия, что более чем искренне и весело взяла себе за труд во всем том дальнейшем обеспечить фактически полное более чем удручающее усреднение всего того повседневно окружающего нас мира, оставив ему одну плохо и чисто формально кое-кем усвоенную «природную» целесообразность.