Юлия Купрейкина - Храня друг другу ревность

Действительно, испытывать глубочайшие страдания по этому поводу, по всей видимости, можем только мы. «Почему у людей всё иначе?», – так и просится риторика Раисы Захаровны из фильма «Любовь и голуби». Есть некоторые гипотезы.

Моногамия как основной фактор возникновения

ревности у человека

Репродуктивная стратегия человека, то есть система действий и отношений, направленных на рождение и воспитание ребёнка, существенно влияет на те формы, в рамках которых эта стратегия будет успешно реализована. Проще говоря, для каждого вида животных специфично своё индивидуальное «видение» этого важнейшего вопроса. И у человека эта стратегия имеет ряд особенностей.

После зачатия и рождения малыша у его родителей всё только начинается. Это долгий путь воспитания: им предстоит заботиться о физическом выживании потомства и социально-психологической адаптации ребёнка к той среде, в которой сейчас живёт современный человек. По оценке психофизиологов и психологов, это 20—25 лет. Конечно, в более ранние исторические периоды, когда среда была не столь сложной, процесс социальной зрелости наступал раньше. Для того чтобы ребёнок научился жить самостоятельно, требовалось 13—15 лет. Но это тоже весьма долгий период.

И очень важно, чтобы в этот период оба родителя были рядом.

Ещё желательно, чтобы эти родители были надёжными.

По сути, эти два фактора и определили будущее «любви». Чтобы обеспечить отлаженную систему репродукции, нужно найти и удержать надёжного, ценного партнёра. Его необходимо выбрать, «проверить на прочность», создать с ним крепкую эмоциональную связь, объединить ресурсы. И только потом заводить потомство.

Задача формирования крепкого союза (если не навсегда, то надолго) эволюционно решилась, видимо, через формирование связей между людьми, то есть привязанности. Именно связь друг с другом, отношения делают двух посторонних людей системой, семьёй, союзом.

Л. Н. Гумилёв в своей работе «Этносфера: история людей и история природы» писал: «Общеизвестный пример системы – семья, живущая в одном доме. Элементы её: муж, жена, тёща, сын, дочь, дом, сарай, колодец, кошка. Пока люди любят друг друга, система устойчива; если они ненавидят друг друга… – система держится, пусть на отрицательной комплиментарности. Но если супруги разведутся, дети уедут учиться, кошка заведёт котят на чердаке, – то это будет уже не система, а просто заселённый участок. И наоборот, пусть умрёт тёща, сбежит кошка, но будет писать любящий сын и приезжать на именины дочка – система сохранится, несмотря на перестройку элементов. Это значит, что реально существующим фактором системы являются не предметы, а связи между ними, хотя они не имеют ни массы, ни веса, ни температуры».

Именно связи стали тем самым условием, при котором сформировалось такое понятие, как семья. Связи между людьми позволяли решать многочисленные экономические, социальные и психологические вопросы для каждой семьи. Сейчас, когда острой потребности в экономической поддержке нет, «хвостик» в виде потребности в этих самых связях и привязанности друг к другу по-прежнему продолжает функционировать, он не отвалился.

Неосознанно каждый из нас так или иначе пытается найти способ, при котором у него появится возможность установить с кем бы то ни было связь, крепкие отношения. Что самое удивительное – это стремление может быть вообще никак не связано с сексуальной потребностью, желанием иметь детей, купить вместе квартиру… Как писал Пушкин: «Любви все возрасты покорны…». То есть не важно, сколько уже детей, сколько тебе лет, сколько денег на счёте в банке и наступил ли климакс: желание быть с кем-то близким так или иначе заявляет о себе.

Мэттью Либерман, профессор, руководитель лаборатории социальных когнитивных наук в Университете Калифорнии в своей книге «Социальный вид» предлагает читателю любопытный эксперимент. Он просит вспомнить одно-два болезненных происшествия из своей жизни.

Остановитесь на мгновение, задумайтесь. Что вы вспомнили?

Исследования показывают, что люди не дифференцируют телесную боль и боль от утраты или ухода близкого человека. Отвержение причиняет настоящую боль. Уже известно, что на угрозу социальным связям и реальную их потерю мозг реагирует так же, как на физическую боль. При этом, если человеку приходится переживать страдания от утраты любви, увы, это чаще всего воспринимается как слабость, как нечто, что не заслуживает серьёзного внимания, утешения, обезболивания. «Не руку же тебе оторвало, не гневи Бога! Смотри-ка, мужик ушёл! Зато у тебя работа и дети есть!» – сомнительный анальгетик, если честно. Человек, помимо собственно конкретных действий по физической охране полового партнёра, испытывает по этому поводу ещё и болезненные переживания, а именно – страх, гнев и самую настоящую боль. Этот механизм не может возникать случайно, по крайней мере – в филогенезе. Боль – это всегда сигнал о повреждении, о том, что есть нечто, что может угрожать жизни. Понимаю, что, может, это и звучит несколько пафосно, но социальная боль – это сигнал о возможном или реальном повреждении отношений, и этот сигнал психикой воспринимается как такая же угроза, как если бы нам оторвало руку.