Александр Фролов - Заблудившиеся во времени. Баллада о старости

Вот как он стал выглядеть. Степь – пастельно-зелёная, без каких-либо мелких деталей. Она практически плоская, но очень незначительно, буквально на уровне догадки, всей плоскостью поднимается к горизонту. И там, далеко, плавно, но быстро переходит в одинокий, такой знакомый и в то же время совершенно абстрактный в своей уединённости пик с заснеженной вершиной. Других гор рядом с ним нет, да и вообще внимание сосредоточено только на нём. Ни рамок, ни размытых краёв картины – просто степь, переходящая в гору.

К горе ведёт дорога. Обычная грунтовая дорога, по-видимому, пыльная, желтовато-глинистого цвета, с обычными для такой дороги неровными обочинами. Там, далеко, дорога, слегка извиваясь, уходит на гору, сужаясь в перспективе до невидимости уже к середине горы. Но совершенно очевидно, что она продолжается, постепенно становясь тропой. Наверное, по этой тропе можно зачем-то добраться до вершины. Откуда взялась дорога, кто натоптал тропу – вопросов не возникает. Точнее – они не имеют смысла.

Я всегда в снах чувствую себя находящимся на этой дороге или очень близко к ней. Отражения других реальностей в сиюминутных снах стягиваются к дороге с разных её сторон. Порой именно сюрреалистично – точно в деталях, но совершенно диковинно в сочетаниях. Это может быть заливчик реки Сырдарьи, изобилующий рыбой, какой-то склон, поросший травой и с протекающей по нему каменистой рекой. В другом сне, у другой обочины можно распознать место, похожее на песчаный пляж вблизи посёлка Джемете под Анапой – с толпами людей и другими спутанными и искажёнными реалиями прошлой и будущей жизни. Но никакие из этих видений не пересекают дороги. Она уходит вдаль, к вершине, пустая и независимая.

Интересно то, что со временем – от года к году жизни и от сна к сну про дорогу – я продвигаюсь по ней, медленно, но неотвратимо приближаясь к горе. Иногда задерживаюсь в каком-то месте типа небольшого поселения. Покупаю там старый дом и зачем-то ремонтирую его, обихаживаю участок и сажаю на нём кусты и деревья. И в последующих снах про дорогу опять ухожу по ней. Иногда вспоминаю, что там, позади, есть куда вернуться. Но впереди вдоль дороги, после локальных быстро переживаемых фрагментов, всё такие же пустые обочины до самой горы.

Несколько раз подряд я всё же достигал горы и даже поднимался выше нижнего уровня снегов. Там были крупные неровности рельефа, впадины, подъёмы и повороты, однако тропа каким-то образом угадывалась. Но каждый раз я оттуда возвращался. Причём быстро, на лыжах, хотя никогда не увлекался горными лыжами, да и вообще кататься на лыжах даже с небольших горок не любил. А тут – экстрим, стремительный как побег. Этот период быстро прошёл, и больше так высоко я не забирался.

Последний раз, уже совсем недавно, я побывал в одном из ранее посещавшихся придорожных поселений. Люди, как это бывает в снах, меня не замечали. Окна и двери некогда, в давних снах, отремонтированного старого дома заколочены досками. Но сад! Довольно заросший, он был настоящим садом взрослых, больших деревьев. И это были прямо-таки уже старые вишни сорта, который с детства жил во мне как «алма-атинская черешня». Деревья были просто усыпаны этой черешней. Спелой, тёмной, местами начинающей подсыхать и сморщиваться – никто её не собирал. Помню, как вернулся оттуда на дорогу, так и не попробовав черешни, но не испытывая сожаления. Пока я больше туда не возвращался. А гора была уже совсем близко.

Так много написано про детство и так замечательно! И рассказывают люди о своём детстве, пусть даже и не очень удачном, но без особенных катастроф, как минимум охотно, а то и с удовольствием. Ещё больше и ещё лучше написано про юность, такую волнительную, первооткрывательскую, эмоциональную. И много ещё какую – большая взрослая жизнь уже на пороге, и там, внутри человека, идёт подготовка к ней. Порой – неудачная, порой – нелепая, но идёт! Дальше – больше. Захватывающая, кажущаяся всемогущей и вечной молодость. Наконец, вся человековедческая культура взлетает на немыслимую высоту в описаниях ранней зрелости – человек может многое, но уже знает, чего хочет, или чего можно хотеть, а чего – лучше не надо. Великий романтик Юрий Кукин всю эту лестницу с её продолжением описал гениально кратко и просто:

Тридцать лет – это время свершений,

Тридцать лет – это возраст вершины,