Антонина Лисицына - Дневник регрессолога – II

***

Данька говорил о странных вещах меньше, но даже младенцем смотрел на меня иногда так, как смотрит мужчина. Гладил мои ноги и с легким прищуром заглядывал в глаза. А потом – бах! – снова ребенок: хи-хи, ха-ха, играюсь. А однажды рассказал историю про свою семью, когда мы гуляли в темном парке. Говорил о том, что у него была жена и ребенок, которого звали Ярослав, они жили в своем доме где-то в лесу. Плохие люди напали на них и убили мальчика и жену, а он остался, его не было дома. Он долго страдал, ему было очень одиноко. И тут Данька заплакал. Я его пожалела, мы постояли, обнявшись, потом он встряхнул головой и побежал, как ни в чем не бывало. Больше об этом не вспоминал.

***

Моя племянница до 3-х лет рассказывала, что у нее очень красивый парень и она его очень любит, жаль, что их тогда ночью во сне убили. И очень настаивала, чтобы к ней обращались по отчеству Сергеевна (хотя отец ее Юрий).

***

Мой сын маленьким рассказал как-то свекрови историю, как он едет в танке и вокруг война, все громыхает и взрывается. Свекровь всплакнула и решила, что это ее отец в моем сыне.

***

У меня старшая дочь очень рано заговорила. Начиная с 1,5 лет, рассказывая для себя что-то значимое, говорит: «…когда я жила в Париже…". Сначала мы на это особо не обращали внимания, кроме самого факта, что в столь раннем возрасте ребенок не мог знать названия городов, географически ориентироваться. В какой-то момент это нас взрослых начало раздражать, спрашиваем, «когда ты жила в Париже?». Она жутко обиделась, сказала, что жила там с бабушкой и дедушкой (по факту такого не было). Однажды купила ей футболку с изображением детской картинки девочки и Эйфелевой башни, она когда увидела, завизжала от восторга и говорит «Это же Париж!». И это в 2 года! Мы точно об этом не говорили дома. Что интересно, с ее идеей фикс, мы ее отдали во французскую спец. школу. Завуч спрашивает: «Кто ей ставил французский прононс? Он у нее безупречен». Французский язык словно не учила, а вспоминала. В свои 14 им владеет совершенно свободно. С самого раннего детства снова собиралась в Париж. Сейчас планы не поменялись. Собирается туда для получения высшего образования. Сын (младший) тоже в детстве говорил, что выбирал нас с отцом. Я сама, как психолог, очень внимательно относилась ко всем этим высказываниям. И верю в то, что все это не детский бред.

***

Мой младший сын, вспоминая про сына моего брата, сказал: когда к нам приедет Егор, ну который Александр? Я спросила, какой Александр? Он: как ни в чем не бывало: ну Александр же! Занавес! Александр – это наш с братом отец, которого нет, который мимикой, жестами и очень многими тонкими привычками имеет сходство с моим племянником. А ещё он всегда говорит, что сам нас выбрал.

***

Есть стойкое ощущение, что это все может быть. Ребёнок знакомой, открыв книгу музыкальную, когда заиграла так испугалась и так плакала, у меня все тело мурашками покрылось, в этом было столько какой-то боли, несвойственной маленькому ребёнку, который упал или когда мама ушла, мы с ее мамой не на шутку испугались, она была рядом и все видела.

***

Мой сын в возрасте 3—4 лет говорил, что у него есть сестра Алена и живут они отдельно с ней в другой квартире. Подробно ее описывал, собирался к ней в гости. Как-то чувствовалось, что это не просто фантазия…

***

«Когда я был большим, я строил дома» – сказал однажды мне мой четырехлетний сын. На тот момент мы переехали в новый район, вокруг нас была сплошная стройка. Сын, как завороженный, при любой возможности смотрел на работу строителей, и его совершенно не пугали лязг, шум, пыль.. Игрушки дома тоже были сплошная строительная техника. Я с интересом задавала ему уточняющие вопросы, иногда он ровным тоном мне отвечал и удивлял знаниями, а иногда как будто непонимающе взглянет, словно выходил из транса и убегал играть. После пяти лет это прекратилось, как и его интерес к строительной деятельности.

***

Мой папа умер 25 лет назад, на стене висит фото, где папа с моим братом сидят на корточках и смотрят на траву. У меня родился сын и однажды в возрасте 3 лет, он встал перед этой фотокарточкой как вкопанный и говорит: «Мама – это я» Мы рассматривали кузнечика, но этот маленький потом испугался и расплакался, а я его успокаивал и начал качать на руках. Я говорю: «Подожди, кто ты на этом фото?» «Вот этот взрослый», – и показывает на моего папу. Я была в таком шоке, ведь сама была в том далеком прошлом и стояла рядом с ними, и папа тогда действительно поднял братика, когда тот заплакал, испугавшись кузнечика, и начал качать на руках.