Та - Спонсор

– Это месть? – как-то спросил я напрямую, ведь ни раз срывал наши с нею встречи ради Эллы. Вероника очень печально ответила, что глупо так полагать. И сама была еще больше меня подавлена после. Так что мы закрыли тему и некоторое время не поднимали. Позже, через череду пропущенных свиданий, мы почти вернулись к прошлому графику, снова встречаясь чуд ли ни три раза в месяц. Она задумалась. И я тоже. Ее отношения с тем парнем прекратились, перешли в разряд дружественных. А наши все же не наладились. И я опять выл на луну.

Впрочем, как же оно еще могло быть? Все наши выстроенные кирпичик за кирпичиком в огромной лестнице высокой башни, где я был заточен, собирала Вероника. Она как проявила себя изначально, так не менялась в подходе ко мне: всегда от меня требовалось только согласие. Она придумывала, как нам развлечься, чем заняться, куда сгонять, что посмотреть. Мы пробовали даже начать человеческие отношения, словно мы реальная пара влюбленных или даже семья. Благодаря ее усилиям и стараниям выбирались на природу, в музеи, на выставки, в кино и театры, по магазинам. Мы исходили все набережные в столице, ровно как и все парки. Я не создал ничего. Честно. От меня всегда ожидалось только пунктуальное присутствие! Она собирала нам бутеры на прогулку, привозила в термосе мой любимый кофе. В баре или в ресторане сама заказывала еду и выпить. Сама помнила о праздниках и каких-то там датах. А я королевски наслаждался всем, что было уготовано на мою долю. А еще, конечно, очень старался выглядеть для нее всегда так, как ей нравилось – чуть лучше, чем я был в обычной жизни. То брился по ее просьбе, то не брился. Намывался и начищался. Наряжался под все ее обстоятельства. И в целом, если бы не было так романтично и мы ни были бы так молоды, казалось бы, что она как мамочка возится со мною словно с сыном.

Меня ничуть не беспокоило положение вещей. Элла отчасти выполняла ту же функцию дома, а я был лентяй до всего романтического, если речь заходила о том, чтоб это создавать самому. Кайфу же цену я знал, умел расслабиться и вкусить все оформленное в мою честь сполна. Был благодарным, а потому, наверное, мои женщины любили меня баловать.

Смешно, да? Как я мог не надоесть ей? Как она не могла попытаться построить адекватных отношений с кем-то еще? Отношения с двусторонним движением. Да еще лет через пять я наверное бы перестал ее уважать, не попытайся она предпринять хоть что-то. Нельзя быть таким эгоистом в отношениях, как был я. И это страшно. Знаешь почему? Потому, что я не пребывал в неведении, не смотрел словно чужое кино. Я прожигал так жизнь. И свою и чужую. Осознанно.

И еще спустя время, то ли от того, что Вероника старалась в своей жизни что-то изменить с кем-то другим, то ли от того, что у нее не получилось и она по-прежнему избыточно старалась в наших взаимоотношениях, пусть и прореженных, мне становилось все хреновее.

Секс игрушки, ролевые игры, эксперименты с нашей чувственностью и чувствительностью, весь возможный спектр допустимых ощущений в постели мы испробовали, познали друг друга до неприличного глубоко. И я бы мог сказать, что после этого стало скучно. Но, нет. Истинное познание постоянного партнера приносит нереальное наслаждение. Это не сравнить ни с каким зашибенным разовым и случайным сексом, даже с самым лучшим. Ибо просто невозможно с посторонним человеком сделать то, чего достигали мы с нею. Но скука, а точнее вселенских масштабов какая-то мерзкая тоска просто разъедала меня изнутри, и я ничего не мог с этим поделать. Вероника была ни при чем. Как и Элла.

Я знал много пар, нашедших друг друга в сети. Идеальных, образцовых. У них были честные и открытые взаимоотношения, полиаморы или нет – не важно, но у них были свадьбы и дети, перспективы, что само по себе ценно. А потому я решил, что тоже могу.

Сказать, что я искал чего-то тупо нового, или не дай Боже замену Элле да и хотя бы Веронике – нельзя. Если бы я хотел так сделать, я бы расстался с ними. Расставался я легко со всеми, кроме этих двух леди. С ними меня почти все устраивало как есть, просто мне надо было что-то еще. Помнишь, выше я уже говорил, что был раздолбаем, безответственным и больше напоминающим какашку, плывущую по мутной реке где-то в джунглях. Ждал, когда прибьет к какому-то берегу, надеялся на чудо. Ветерком обдувает, съесть никто не хочет. Солнышко припечет, а я бульк и опять намок – хорошо. Благоухаю, тыкаюсь то к одному кусту, то к другой суше и всяко не решаюсь ни на что взрослое.