Е. Черносвитов: …в этом мире несчастливы… Книга вторая

The womb shall forget her;

The worm shall feed sweetly on her;

She shall be no more remembered…

В этом случае два вопроса остались открытыми. Это – кто был индуктором? Не был ли индуктор психически больным? Хотя, остались некие документы. 36 школьных тетрадей, дневники за 30 лет жизни и работы, одна тетрадь в месяц. Там, где это трагическая история произошла. Записи заканчиваются днем, до гибели.

Произошло это в 1969 году, на маяке Де – Кастри, что

на мысе Орлова (бывший Клостер-Камп) в Тихом океане. Де-Кастри был назван по бывшему имени залива Чихачёва, на котором он стоит. Залив был открыт Лаперузом 25 июля 1787 года и назван в честь спонсора экспедиции – морского министра, маркиза де Кастри. Залив представляет собой удобное естественное убежище для судов, что также ценно с военной точки зрения.

Маяк находится от поселка в 30 километрах. Тогда это была советская территория. Сейчас Российская. Маяк обслуживали 30 лет бессменно, муж и жена. Они приехали по договору молодыми из Украины. Заключили договор на три года, а остались на 30 лет. До самой своей смерти. Понять их можно. Места там восхитительные. Работы интересная, полезная, романтичная. Что значит, например, вид одинокого ярко освещенного, с веселой музыкой огромного пассажирского лайнера, проходящего мимо маяка, и отдающего ему гудками салют. Или – военных кораблей? Или огромных японских судов, груженных доверху огромными стволами строевого леса – вывозимого из России, всегда двигающихся целой флотилией.

Как явствует из последних записей дневника (его вела жена), она решила вернуться на родину, на Украину, там жили их дети с внуками, и звали родителей к себе. А муж настаивал еще на одном сроке (3 года) поработать. Никакие уговоры на него не действовали. Тогда она решила «попугать мужа, и придумала о шпионах, которых, видимо, выбросила иностранная подводная лодка, и они на резиновых лодках, в темноте, плывут к берегу». Так она и сделала, и вот, что из этого получилось.

Они дежурили с мужем по очереди, через сутки. В 3 часа ночи, в августе, она разбудила глубоко спящего мужа тревожными словами: «Три резиновых надувных лодки с вооруженными людьми, в полной темноте плывут к берегу. Что делать?» Муж соскочил, направился на смотровую площадку с женой и начал смотреть в бинокль по направлению, куда указывала жена. Через минуту, он звонил на пограничную заставу и докладывал, что «Три надувных резиновых лодки, с четырьмя вооруженными в камуфляжной одежде и не нашими автоматами, с рюкзаками за спиной, приближаются к берегу. Что делать?» Ему приказали «не вмешиваться», и к месту предполагаемой высадки десанта, направили отряд пограничников. Солдаты долго ждали пришельцев, не дождались, прочесали прибрежный лес и окрестности, предупредили всех жителей близлежащих поселков, на этом все закончилось. Решили, что жене и мужу это почудилось, ибо в ту ночь были высокие волны, которые и были приняты за шпионские шлюпки. Две ночи прошли спокойно. Жена пишет в дневнике, что «сильно испугалась последствий своей шутки», и что нужно искать другой способ убедить мужа не заключать еще на три года договор. На всякий случай, местные власти, послали на маяк невропатолога, который обследовал мужа и жену, и нашел их «физически и психически совершенно здоровыми». На третьи сутки дежурил муж. В два часа, как он потом докладывал пограничникам, он увидел «три надувных резиновых лодки, в каждой сидели четыре человека, в камуфляжной одежде, с короткоствольными автоматами и рюкзаками за спиной». Видел он их невооруженным взглядом. В бинокль он хорошо их разглядел. Но, лиц видно не было, ибо голову полностью закрывали капюшон и маска, с отверстием для рта и носа и стеклянными очками. С заставы ему сказали опять, ничего не предпринимать. И, что поднимают вертолеты с прожекторами, которые будут на месте через 7 минут. Через три минуты он увидел, как одна лодка отделилась и направляется к маяку, что сидящие в ней люди приготовили автоматы к бою. Он за несколько секунд поднял жену, велел ей взять охотничий карабин (у них было два охотничьих карабина, так, как и он, и она в свободное время занимались охотой), взял и зарядил свой карабин, и приготовил свой и для жены пистолеты (полагались работникам маяка). Потом доложил на заставу, что «одна лодка с четырьмя неизвестными, в камуфляжных костюмах, с автоматами, направляются к маяку, и что они с женой готовы к бою». Им приказали «огонь открывать только встречный. А, вообще, действовать по обстановке!» Муж уже через минуту доложил, что «они подверглись автоматному обстрелу и открыли ответный огонь на поражение». «Ему приказали не прерывать с берегом связь и обо всем докладывать, с минуту на минуту должны прибыть вертолеты». Над морем зависли вертолеты, когда трубку взяла жена и доложила, что «муж убит выстрелами в грудь и голову, и что она ведет неравный бой». Еще через минуту, когда десантированные с вертолетов пограничники, бежали по лестнице к комнате, откуда жена вела через окно бой со шпионами, с криками: «Не стреляйте, свои!» (потом на следственном эксперименте все действия и жены и десантников были рассчитаны по секундам), жена доложила на заставу, что «живым она врагу не сдастся, и что слышит шаги, бегущих по лестнице шпионов (вероятно, она слышала шаги десантников). Когда они вбежали в комнату, выбив дверь, то увидали страшную картину. 50 квадратных метров комната, без мебели, полностью окровавлена: и стены, и пол, и потолок. Муж лежал у окна на полу с разорванной пулями головой, и окровавленной грудью, держа в одной руке пистолет, из которого были выпущены все патроны, в другой руке он держал карабин, магазин которого также был пуст. В дальнем от мужчины углу, также у окна лежала женщина, в руке у нее был пистолет с пустым магазином. К подбородку был приставлен ствол карабина. Сохранилась только часть лица.