Василий Аронэ - Открой глазА. Книга-эксперимент

Впервые за четверть века своего существования я захотел не просто быть, я захотел творить. Небольшое устройство с клавишами для извлечения разных звуков стало для меня магическими очками, благодаря которым я не просто мог молчаливо наблюдать, но и вносить что-то свое в мир, который до этого казался мне непостижимым и чужим. Как повезло, что одно из немногих, чем может заниматься слепой, оказалось мне по душе? Я стал понимать великих слепых музыкантов. Не скажу, что приблизился к их таланту, но смог посмотреть на все их глазами (да, именно посмотреть).

Динь-дон-динь-дон. Пожалуй, именно таким образом мне поначалу представлялась нотная грамота. Если быть честным, я и сейчас понятия не имею, как пишутся многие ноты. Но если над чем-то упорно работать, труд обязательно даст плоды. Я не обладал идеальным слухом. Или думал, что не обладаю. Во всяком случае, первые адекватные вещи я начал играть лишь спустя год упорных каждодневных репетиций. И задумался о большем.

– Алло, привет, Лех, как дела? Как на работе?

– У тебя что-то случилось? – по голосу я сразу понял, что ему не до разговоров о музыке, но решил не откладывать.

– Да так, просто хотел спросить кое-что… Ты занят?

– Ты хотел спросить, занят я или нет?! – разговор еще не начался, а он уже срывается на крик. Плохой знак, но я упертый баран, поэтому продолжил.

– Нет, я хотел спросить: помнишь, пару недель назад мы с тобой говорили, что ты у знакомых поспрашиваешь про мое выступление? Можно ли мне будет поиграть в каком-нибудь заведении?

– Хорошо, что напомнил. Я с Лебедевым поговорил. Помнишь, мы к нему заезжали пару лет назад, у него ресторан недалеко от центра? – он не дал мне ответить, помню я этого Лебедева или нет, хотя это было неважно.

– Так вот, – продолжил Леха, – Лебедев сказал, что, в принципе, это возможно, но сначала он хочет послушать, как ты играешь.

Бывает, ждешь от человека одной реакции и даже полностью приготовился к ней, а взамен получаешь что-то неожиданное. Ответ брата порадовал, но был так непредсказуем, что вызвал противоречивые эмоции.

– Офигеть! Круто! Спасибо, когда к нему поедем?

– Он пока в отпуске, прилетит через неделю. Ты пока порепетируй, – внезапно в трубке послышался нервный женский голос, призывающий к вниманию. – Все, Марк, давай, мне некогда, завтра поговорим.

– Ты же начальник, а такое ощущение, что ничего там не решаешь. Вон, баба какая-то… – я не успел договорить, брат уже кинул трубку.

– Ладно, не суть… – сказал сам себе и нажал в быстром наборе другой номер.

– Новости, конечно, суперские! – по-моему, я даже сказал это вслух. – Надо позвонить Машке!

«Хотя нет, стоп! Я же сюрприз хотел для нее сделать. Тем более то, что все это выгорит, пока не точно, а все мы знаем, что подобные затеи часто срываются, особенно если о них много говорить», – эти мысли я точно уже не озвучил. Я же не совсем дебил, разговаривать с собой вслух целыми предложениями.

В голове все путалось от радости. Если бы у меня был какой-нибудь датчик измерения настроения, то, я уверен, в эту секунду он показал бы: «Превосходное». Хотя нет, он бы сказал: «Чума, как все круто!»

Я стоял рядом с выключателем и нажимал на кнопку. Щелчок – свет зажегся. Еще щелчок – свет погас. Хотя, может, он и не зажигался. Я слышал только щелчки, все остальное было моей фантазией. Я стоял так минут десять и нажимал на выключатель в надежде уловить хоть что-то. Зачем я это делал, объяснить трудно. Может, из-за того, что успехи, связанные с музыкой, стали явно себя проявлять и появилась надежда на что-то большее? Скорее всего, но за двадцать пять лет я привык к тому, что чудес не бывает. Внезапно, как по волшебству, потерять зрение легко, но эта магия почему-то не действует в обратную сторону. Нельзя получить его так же легко, как щелкнуть выключателем.

Мне кажется, что я уже начал различать какое-то подобие мелодии, чередуя частоту повторения выключения и включения света. Щелчки шли в определенной последовательности, создавая вполне определенный звуковой ритм.

«Я прямо диджей», – не успел я подумать об этом, как что-то резко разорвалось под самым потолком.

Все, блин, доигрался! Лампочка лопнула! Маша сейчас на работе, брата тоже лучше лишний раз не дергать, а то распсихуется, как с окном. Оставался один вариант: пойти на улицу, а вечером позвонить Маше – она поможет убрать осколки. До тех пор лучше в комнату не соваться.

Я не знал, чем себя занять, голова была забита мыслями о предстоящей поездке к Лебедеву. Неделя тянулась невероятно долго, и даже репетируя, я не мог сосредоточиться. Предвкушение распирало меня изнутри.