Пауль Наторп - Избранные работы

Но в чем же заключается это отведение в глубь? Путь, на котором Песталоцци надеется найти спасение от этих зол, может легко показаться очень односторонним. И тут, как и во всех случаях, он возвращается к одному: упорядочению работы и хозяйствам народной жизни.

Что этот путь будет верным средством против непорядков в отношении собственности и употребления, которое из нее делают, это признают скорее всего, может быть, даже без всякого ограничения. Говоря грубо, надо сделать так, чтобы воровство и обман стали невыгодным делом, тогда они исчезнут сами собой, а такими они станут тогда, когда будет достигнут разумный порядок дохода и его потребления, распространяющийся на каждое хозяйство, когда никто не будет терпеть недостатка в самом необходимом или не будет совершенно теряться от непредвиденной нужды и забот, когда даже самый незначительный человек сможет найти себе достаточно верные средства к существованию; когда он увидит своими глазами и будет ежедневно испытывать, что порядком и работой подвинешься дальше вперед, чем противоположным путем. Правда, это несравненно легче достигается там, где род заработка и всех жизненных привычек приблизительно одинаков и имущественная разница не слишком велика. В деревне, например, простым распоряжением деревенской власти этого можно, конечно, добиться скорее, чем в большом современном городе, где богатый и бедный часто отделены друг от друга невероятными расстояниями и где почти никто не заботится о другом, да и вообще не может заботиться. При всем этом ясно, что все наше социальное законодательство, касающееся класса промышленных рабочих, преследует цель, которая вполне родственна цели Песталоцци. Конечно, здесь мы стоим перед гигантской задачей, разрешение которой потребует еще работы многих поколений. Необходимо наконец понять, что простыми законодательными и распорядительными мерами нельзя достичь решительного успеха даже при больших затратах денежных средств. Вся наша хозяйственная жизнь основана на свободе и самостоятельности, таким образом, и решительное средство для достижения общего повышения хозяйственности в рабочих классах может быть найдено только на этом пути.

Вы видите теперь, что я все время возвращаюсь к тому же припеву: самоконтроль, свободные соединения тех, кому в силу равного социального положения, одинаковых жизненных условий и одинаковых возможностей заработка диктуется солидарность. И вы, конечно, видите также, что именно для детей, таким образом, была бы создана защита, во всех отношениях более сильная, верная, более общая и равномерная, чем всякая другая. Представим себе, что нашим семейным союзам, наряду с воспитанием маленьких детей, поручен также надзор за воспитанием вне школы; представим себе в то же время школу на тех же основах, устроенную по принципу школьного государства, которое представляло бы собой подготовительную школу жизни в задуманных нами солидарных, сначала хозяйственных, союзах взрослых; тогда у подростков получилась бы возможность вполне постоянного перехода к этой жизни: выйдя за пределы школьного возраста и одновременно с этим приступив к профессиональной подготовке или взявшись за свободный заработок, они вступали бы в эти союзы и работали бы там вначале, может быть, еще под известным руководством и надзором взрослых, но предварительным упражнением они достигли бы уже такой ловкости и уверенности в себе, что недолго чувствовали бы себя подчиненными сочленами, оттесненными на второй план, а скоро увидели бы, что они находятся среди равных себе. Им не угрожала бы опасность перейти известные границы, потому что границ вообще не было бы, да в них и не было бы нужды.

Но, возразят нам на это, они не пожелают этого: их вызовут на сопротивление необузданное стремление к свободе, необдуманность и легкомыслие, стремление рисковать во всем и ставить все на карту, упрямое желание идти своим путем и нежелание идти на помочах у прежних поколений. Чем крепче и сильнее постарается союз захватить их, тем более они будут противиться такому принуждению и постараются избавиться от него, даже если увидят собственными глазами, что в этом их погибель.

Возможно, что отдельные личности будут держать себя так всегда и при всяком социальном строе. Но мы все же предполагаем, что все полученное в юности образование успело уже в самой ранней стадии пробудить и до известной степени развить в каждом дух солидарности и что в планируемых нами союзах в отношении каждого участника господствует полная свобода совместного совета и дела; здесь такого рода неразумное бунтарство и желание отделиться будет, конечно, только редким исключением. Между прочим, такие натуры могут оказаться очень ценными, с точки зрения определенных социальных задач; существует достаточно вещей, где все дело решается именно отважностью и решительностью, и стоило бы подумать о том, как направить эти задатки, совращающие некоторых на путь испорченности и даже преступления, на более плодотворные и достойные цели. В общем же, можно сказать, что, правда, в неугомонном стремлении и порывах юных сил наряду с хорошими стремлениями встречаются и плохие, но подрастающему поколению присущи все-таки, с другой стороны, сильная потребность в обществе, дружбе, хороший товарищеский дух и некоторое честолюбие, и все это разовьется, наверное, если только найдет сколько-нибудь благоприятную почву. А где же оно найдет себе более благоприятную почву, как не в таких свободных союзах, как мы их представляли себе?