Сергей Рубинштейн - Бытие и сознание

Асафьев Б. В. Слух Глинки // М. И. Глинка: Сб. материалов и статей. – М.; Л.: Музгиз, 1950. – С. 39—92.

Асафьев Б. В. Слух Глинки. – С. 42.

Там же. – С. 63.

Там же.

Короленко В. Г. Избранные письма, т. III. – М., 1936. – С. 13—14.

Короленко B. Г. История моего современника, кн. I. – ГИХЛ, 1948. – С. 247. А. П. Чехов высказал аналогичную мысль, подчеркивая, что писатель должен воспринимать все виденное как возможный сюжет, т. е. по существу видеть вещи как предметы изображения. Человек, умеющий содержательно, глубоко и оригинально воспринимать действительность, видеть мир, формируется как писатель практикуясь в том, чтобы воспринимать вещи как переводимые в слова предметы изображения.

Асафьев Б. В. Слух Глинки. – С. 77.

Там же. – С. 78.

Там же. – С. 81.

Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. – М.: Музгиз, 1955. – С. 205.

Цуккерман В. О выразительности гармонии Римского-Корсакова // Советская музыка. – 1956. – № 11.-С. 57.

Римский-Корсаков И. А. Летопись моей музыкальной жизни. 1844—1906. – СПб., 1910. – С. 114—115.

В формировании собственно композиторского слуха Римского-Корсакова существенную роль сыграла рано сформировавшаяся у него способность видеть слышимую музыку в нотной записи. Если для исполнителя важно, говоря словами Шопена, слышать музыку глазами, реализуя в звучаниях нотную запись, то для композитора не менее важна способность видеть слышимую музыку в нотной записи. Римский-Корсаков много работал над выработкой у себя этой способности.

Ястребцов В. В. О цветном звукосозерцании Н. А. Римского-Корсакова // Русская музыкальная газета. – 1908. – 39—40. – С. 841—843.

Исходные компоненты музыкальных способностей, заключающиеся в восприятии высоты, ритма, мелодии, тембра и гармонии, были предметом многочисленных исследований (см. прежде всего Теплов Б. М. Психология музыкальных способностей. – М.; Л.: Изд-во Акад. пед. наук РСФСР, 1947). Мы здесь принимаем результаты этих исследований как данное и останавливаемся на другой стороне вопроса о музыкальных способностях.

О том, как музыкальное интонирование необходимо вырабатывает на ладовой основе ту или иную ступенчатую систему ограниченного числа точно фиксированных и дифференцированных высотных соотношений – этих своего рода «фонем» музыкальной речи, о связи музыкальных интонаций как таковых, см., например, книгу Мазель Л. О мелодии. – М.: Музгиз, 1952. – С. 12—38 и др.

См. Даргомыжский А. С. Избранные письма, вып. I. – М.: Музгиз, 1952. Письмо Л. И. Беленицыной от 9 дек. 1857 г.: «Хочу, чтобы звук прямо выражал слово. Хочу правды» (с. 53). См. также Мусоргский М. П. Избранные письма. – М.: Музгиз, 1953. – С. 50. Письмо Л. И. Шестаковой от 30 июля 1868 г.: «…Моя музыка должна быть художественным воспроизведением человеческой речи во всех тончайших изгибах ее, т. е. звуки человеческой речи, как наружные проявления мысли и чувства, должны, без утрировки и насилования, сделаться музыкой правдивой, точной, но (читай: значит) художественной, высокохудожественной. Вот идеал, к которому я стремлюсь…»

Именно поэтому музыка, с одной стороны, – самое абстрактное искусство и, с другой – как проявление отношения человека к жизни – наиболее связанное с влечением, чувством, стремлением, волей. Поэтому тем, кто считает эти последние антитезой интеллекту, разуму, всему рациональному, музыка представляется выразительницей темного, иррационального, стихийного начала в человеке (Шопенгауер, Ницше и др.).

Стоит в этой связи особо отметить также отношение к музыке А. Блока. Она для него – выразительница жизни как стихии в противоположность рассудочности и «цивилизации», но не «культуре» и разуму, поскольку «музыка» для Блока – выразительница жизни, которая стихийно разумна ( Блок А. Крушение гуманизма // Соч., т. II. – М.: ГИХЛ, 1955. – С. 305—327).

Психология может, конечно, и даже должна быть использована для рационального распределения кадров. Но самое существенное ее использование заключается в определении путей рационального обучения и формирования кадров.

Тема: Человек – это большая тема мировоззренческого плана и прежде всего этического порядка (при этом этическое для нас никак не сводится к морали в смысле морализирования, в смысле нравоучения со стороны; проблема этического – проблема самой сущности человека в его отношении к другим людям). Здесь мы берем лишь один специальный аспект этой темы: проблему личности в психологии.