Славой Жижек - Метастазы удовольствия. Шесть очерков о женщинах и причинности

Упразднение линейной причинности есть, в то же время, составляющая часть символического порядка. В этом отношении случай Йона Элстера очень поучителен. В пределах «объективного» социопсихологического подхода Элстер стремится выделить особый уровень механизма , находящегося между просто описательным, или нарративным, идеографическим методом и созданием общих теорий: «Механизм есть особая закономерность причин, которую можно распознать после события, но редко – предвидеть… это меньше, чем теория, но гораздо больше, чем описание» (Jon Elster, Political Psychology , Кембридж: Cambridge University Press, 1993, стр. 3, 5). Важная деталь, которую упускает Элстер, состоит в том, что эти «механизмы» – не просто промежуточное, т. е. они не занимают срединное место на обычной шкале, по краям которой находятся истинная всеобщая теория с предсказательной силой и простое описание: «механизмы» составляют отдельную сферу символической причинности, чье действие подчиняется принципиально другим законам. Иначе говоря, особенность «механизмов» заключается в том, как одна и та же причина может влечь за собой противоположные следствия: если мужчины не могут завладеть желаемым, они иногда попросту довольствуются тем, что имеют, или же, наоборот, предпочитают то, чем овладеть не могут по той же причине – потому что не могут этим овладеть; если мужчины следуют определенной привычке в одной сфере, они иногда склонны следовать ей же и в других сферах («эффект перелива»), или же, напротив, в других сферах они действуют противоположно («эффект вытеснения»); и т. д. То, что мы никогда не можем утверждать заранее, как именно причины побудят нас, подействуют на нас своей причинной силой, не имеет ничего общего с недостаточным обобщением и непредсказуемостью, обусловленной сверхсложностью: мы имеем дело с особой символической причинностью, в которой субъект саморефлективно определяет, какие причины побудят его, или причины того, что будет причиной, его побуждающей.

Печально известный взгляд, согласно которому женщина «нелогична», «не действует рационально» и т. д., следовательно, предписывает, как это устранение женщиной причинной цепи воспринимается в преобладающем идеологическом пространстве.

Рус. изд., напр.: Жиль Делёз. Логика смысла. Пер. Я. Свирского. М.: Academia, 1995. – Примеч. перев.

Хрисипп из Сол (Хризипп, 281/278 до н. э. – 208/205 до н. э.) – древнегреческий философ, представитель раннего стоицизма; Эдмунд Гуссерль (1859–1938) – немецкий философ, основатель феноменологии; Алексиус Мейнонг (1853–1920) – австрийский философ и психолог, разработал собственную теорию ценности, исследовал теорию разума. – Примеч. перев.

Бертран Артур Уильям Рассел (1872–1970) – британский философ, общественный деятель и математик. – Примеч. перев.

Зд. : просто-напросто (фр.). – Примеч. перев.

Людвиг Йозеф Иоганн Витгенштейн (1889–1951) – австрийский философ и логик, представитель аналитической философии; рус. изд., напр.: Людвиг Витгенштейн. Логико-философский трактат / Tractatus logicophilosophicus. Пер. И. Добронравова, Д. Лахути. М.: Канон, 2011. – Примеч. перев.

Букв.: ветер сладок (ит.) ; в рус. пер. этот терцет называется «Пусть ветер наполнит…». – Примеч. перев.

Более подробное прочтение этой истории см. в: Žižek, Looking Awry , стр. 8.

Женщина в пятнадцать лет (ит.). – Примеч. перев.

Однако разве «диалектический материализм» – не превосходный пример философского идиотизма, квинтэссенции наивного «взгляда на мир», универсальная онтология, соединяющая исторический материализм как metaphysica specialis , частная онтология общества? Наш выбор определялся самим этим фактом: «диалектический материализм» не следует толковать как «кость» Гегелева бесконечного суждения «Дух есть кость», т. е. его истину порождает сама бессмыслица, возникающая из этого понятия. «Диалектический материализм» означает свою же невозможность; он более не универсальная онтология: его «предмет» – как раз тот самый зазор, который навсегда, по своему устройству, делает невозможным помещение символической вселенной в пределы более широкого горизонта действительности как ее особую область – наш доступ к «действительности как таковой» всегда-уже опосредован символической вселенной. К чему тогда вообще обращаться к этому понятию? Оно применено как исключительно негативное определение, означающее пропасть любого трансцендентального горизонта: хотя нам не дано ничего за пределами символического горизонта, сам этот горизонт конечен и случаен. Короче говоря, «диалектический материализм» есть негативное напоминание о том, что горизонт историко-символической практики – «не-всё», о том, что он внутренне «децентрирован», основан на пропасти радикального разлома, т. е. что Реальное как его Причина навеки отсутствует.