Тит Нат Хан - Искусство жить. Гармония и свобода здесь и сейчас

Вдыхая, я наслаждаюсь гармонией своего вдоха.

Выдыхая, я наслаждаюсь гармонией своего выдоха.

Пустота означает, что вы наполнены всем, но при этом свободны от обособленного «я»

Представьте прекрасный цветок – орхидею, розу или обычную незабудку, растущую на лесной тропинке. Он полон жизни. В нем заключены земля, дождь и солнечный свет. Он наполнен облаками, океанами, минералами и содержит в себе пространство и время. В одном маленьком цветке представлен целый космос. Если убрать всего один из этих элементов, цветок перестанет существовать. Он не вырастет без питательных веществ в почве и погибнет без дождя и солнца. Если же убрать все элементы, не останется ничего, что можно было бы назвать цветком. Эти наблюдения приводят к выводу, что цветок заключает в себе целую вселенную, но при этом лишен отдельного обособленного «я». Он не может существовать сам по себе.

Люди похожи на этот цветок. Мы тоже содержим землю, воду, воздух, солнечный свет и тепло, пространство и сознание. В нас заключены наши предки, родители, бабушки и дедушки, образование, еда и культура. Целая вселенная объединилась ради того, чтобы создать прекрасного человека. Если мы уберем любой из этих элементов «не-я», то не останется никакого «я».

Пустота не означает небытие. Независимо от своей наполненности или опустошенности любой предмет в первую очередь существует. Чашка должна существовать, чтобы быть пустой. И когда мы говорим, что опустошены, это значит, что мы должны существовать, чтобы быть лишенными постоянного обособленного «я».

Около тридцати лет назад я пытался подобрать в английском языке слово, которое отражало бы нашу глубокую взаимосвязь с миром. Мне понравилось слово «единение», но позже я придумал понятие взаимобытия. Глагол «быть» может ввести в заблуждение, потому что люди не существуют по отдельности, сами по себе. «Быть» всегда означает «взаимобыть» с кем-то. Термин «взаимобытие» более точно отражает реальность. Мы сосуществуем друг с другом и жизнью в целом.

Мне очень нравятся работы биолога Томаса Льюиса. Он описывает, как человеческое тело «делят, арендуют и занимают» многочисленные крошечные организмы, без которых мы не смогли бы «пошевелить мускулом, постучать по столу пальцем или подумать о чем-либо». Это целое сообщество, и «нечеловеческих» клеток в нем даже больше, чем наших собственных. По мнению Льюиса, обособленных существ не бывает. Вся планета представляет собой гигантскую живую клетку, элементы которой зависят друг от друга.

В повседневной жизни мы постоянно наблюдаем пустоту и взаимобытие. Взглянув на ребенка, мы видим в нем его отца и мать, бабушку и дедушку, от которых он перенял мировоззрение, образ действий и манеру речи, таланты и навыки. Если поведение ребенка кажется необъяснимым, будет полезно вспомнить, что он – не обособленное существо, а продолжение своих прародителей. Взглянув на ребенка, мы чувствуем связь с его родителями и предками, а посмотрев на отца или мать, видим ребенка. Мы не существуем отдельно от всех, а сосуществуем со всеми. Каждый объект, будь то звезда, облако, цветок, дерево или мы с вами, связан со вселенной. Только так он может проявиться в этом мире.

Как-то раз я занимался медитацией в ходьбе, гуляя по улицам Лондона, и в витрине книжного магазина увидел книгу под названием «Моя мать – это я» (My Mother, Myself). Мне было понятно, о чем в ней написано. Каждый из нас является продолжением матери, всех своих предков. Испытывая злость по отношению к родителям, мы злимся на самих себя. Что бы мы ни делали, мы повторяем поступки родителей. Возможно, это нелегко принять, но такова истина. Мы не должны говорить, что не хотим иметь ничего общего со своими родителями, ведь они внутри нас, а мы в них. Непостоянство дает людям возможность чудесным образом трансформировать свое наследие.

Зажигая благовония или преклоняя колени перед алтарем в своем уединенном жилище, я делаю это не как отдельный человек, а как целый род. Во время ходьбы или отдыха, приема пищи или занятий каллиграфией я осознаю внутри себя своих предков, ощущаю себя их продолжением. Чем бы я ни занимался, благодаря энергии внимательности я делаю это не как отдельное существо, а как «мы». В моей руке, которая держит кисть для каллиграфии, продолжается рука моего отца. Я не могу избавиться от предков, живущих внутри меня. Они присутствуют во всех моих клетках, жестах, умении рисовать. Я также не могу убрать духовных учителей из своей руки. Они заключены в спокойствии, сосредоточении и внимательности, которыми я наслаждаюсь, рисуя идеальную окружность, – мы рисуем ее вместе. Занимаясь каллиграфией, я прикасаюсь к совершенному постижению «не-я», которое перерастает в глубокую практику медитации.