Брайан Вайсс - После смерти мы родимся вновь! Неопровержимые доказательства

Вот такие мысли на мгновение возникли у меня в голове перед тем, как мы с Кэтрин начали следующий сеанс. Перед тем как перейти к гипнозу, она рассказала свой сон об игре, в которую она играла, сидя на каменных ступенях, – игре, в которую играли на шахматной доске с дырками. Этот сон показался ей уж очень реалистичным. И тогда я предложил ей выйти за пределы границ времени и пространства и посмотреть, не берет ли начало этот сон из ее предыдущих воплощений.

Я вижу лестницу, ведущую к башне… отсюда можно разглядеть горы и море… Я мальчик… У меня светлые волосы… очень странные волосы. Одежда на мне очень короткая, белого и коричневого цвета, сшитая из шкур животных. Наверху на башне стоят какие-то мужчины и наблюдают… Это стражники. Они все грязные. Они играют в какую-то игру типа шахмат, но не совсем. Доска круглая, а не квадратная. Фишки похожи на кинжалы и втыкаются в дырочки, а сверху украшены вырезанными головами животных.

Я спросил ее, как называется то место, где она оказалась, и не может ли она назвать год.

Это территория Кирустана [5] По крайней мере, это так звучало. , недалеко от Нидерландов. Год примерно 1473-й. Сейчас я нахожусь в порту. Берег плавно спускается к воде… Вижу хижину. Моя мать готовит еду в глиняном горшке. Меня зовут Йохан.

Она плавно подошла к моменту своей смерти. И даже сейчас я все еще пытался найти то самое травматическое событие, которым я мог бы объяснить происхождение всех ее нынешних страхов и симптомов. Даже если эти невероятно яркие и четкие образы были фантазиями, в чем я не мог быть уверен наверняка, то, во что она верила и о чем думала, могло приоткрыть завесу происхождения ее симптомов. В конце концов, мне доводилось встречать людей, которые получили глубокую психическую травму из-за сна. Некоторые из них не могли припомнить, были ли у них в детстве какие-то болезненные события на самом деле или им все приснилось, но последствия этих переживаний до сих пор отравляли их реальную жизнь.

Чего я действительно не учел, так это того, что довлеющая систематическая родительская критика может причинить больше вреда, чем одно-единственное травматическое событие. И это влияние гораздо труднее вычислить, и от него очень трудно избавиться, потому что оно проникает в нашу повседневную жизнь и становится привычным. Ребенок, которого постоянно ругают, теряет уверенность в себе, его самооценка падает так же, как и у того, кому довелось в один ужасный день пережить сильное унижение. Ребенок, чья семья находится за чертой бедности и потому не может позволить себе регулярное питание, будет страдать от тех же психологических проблем, что и ребенок, которому пришлось испытать голод в результате какого-то несчастного случая. Вскоре я пойму, что постоянное негативное воздействие нужно уметь распознавать и работать с ним так же, как и с отдельными травматическими случаями. Кэтрин начала говорить.

Тут есть лодки, похожие на каноэ, ярко раскрашенные. Это Провиденс, или где-то рядом. У нас есть оружие – копья, пики, пращи, луки и стрелы, но все очень большое. У этих лодок очень странные весла… каждый должен грести. Мы рискуем заблудиться, уже очень темно. Ни одного огонька вокруг – мне страшно. Рядом с лодкой, в которой сижу я, есть и другие [6] Очевидно, это какой-то пиратский рейд. . Я боюсь животных. Мы спим на грязных вонючих шкурах. Мы в разведке. У меня очень смешные туфли, похожие на мешки, они завязываются шнурками на лодыжках… и сделаны из звериных шкур… (Длинная пауза.) Чувствую жар костра на своем лице. Люди моего племени убивают других, а я нет. Я не хочу убивать. Но нож у меня в руке.

Внезапно она начала захлебываться и задыхаться. Она сказала, что человек из вражеского племени схватил ее за шею сзади и перерезал горло ножом. Перед самой смертью она увидела лицо своего убийцы. Это был Стюарт. Выглядел он по-другому, но она знала, что это именно он. На момент смерти Йохану был 21 год.

Затем она увидела, как проплывает над своим телом и наблюдает за ним со стороны. Она поднялась к облакам и почувствовала себя озадаченной и смущенной. Вскоре ее втолкнули во что-то «маленькое и теплое». Она готовилась родиться.

Медленно и сонно она прошептала:

Кто-то обнимает меня. Кто-то, кто помогал мне родиться. На ней зеленое платье с белым фартуком, белая шапочка с загнутыми кверху уголками. В комнате забавные окошки… со множеством ячеечек. Сам дом каменный. У моей матери длинные черные волосы. Она хочет подержать меня. На ней смешная ночная рубашка… из грубой ткани. Мне немного больно прикасаться к ней. Очень приятно греться на солнышке… и это… моя мама… та же, которая у меня есть сейчас!