Малкольм Гладуэлл - Давид и Голиаф. Как аутсайдеры побеждают фаворитов

На следующем видео, которое включили Пьянта и Хамр, учительница раздавала домашнее задание третьеклассникам. Каждый ученик получил копию задания, и учитель вместе с классом вслух зачитывал инструкции. Пьянта пришел в ужас. «Сама идея о том, чтобы хором зачитывать инструкции группе восьмилеток, воспринимается как неуважение, – прокомментировал он. – Зачем это? Какая учебная цель этим преследуется?» Они умеют читать. Как если бы официант подал вам в ресторане меню, а затем принялся зачитывать все перечисленные в нем блюда.

Сидящий рядом с учительницей мальчик поднимает руку в процессе чтения. Не глядя на него, та протягивает руку, хватает мальчика за запястье и силой заставляет опустить. Другой ученик приступает к выполнению задания – вполне логичное действие, учитывая бессмысленность действий учительницы. На что та резко ему заметила: «Милый, это домашнее задание». Это был дисциплинарный момент. Ребенок нарушил правила. Учительница отреагировала, твердо и незамедлительно. Если просмотреть описанный эпизод с выключенным звуком, его можно принять за идеальное применение теории Лейтеса и Вулфа на практике. Но если прислушаться к словам учительницы и оценить инцидент с точки зрения ученика, станет очевидно, что они производят эффект, прямо противоположный желаемому. Маленький мальчик уйдет домой, не постигнув важность следования правилам, а злой и разочарованный. Почему? Потому что наказание абсолютно произвольно. Он не может раскрыть рот и изложить свою позицию. Он хочет учиться . Если этот маленький мальчик не слушается, то только потому, что его вынудила учительница, точно так же, как Стелла превратила внимательных и прилежных учеников в озорников, ходящих колесом по классу. Когда люди, облеченные властью, хотят добиться от нас определенного поведения, первостепенное значение имеет – и это самое главное – их собственное поведение.

Данный принцип называется «принципом легитимности», и он базируется на трех условиях. Во-первых, при подчинении власти люди должны чувствовать, что у них есть право голоса: если они захотят высказать свое мнение, то будут услышаны. Во-вторых, закон должен быть предсказуем. Разумно ожидать, что завтра правила останутся точно такими же, как сегодня. И в-третьих, власть должна быть справедливой. Она не может отдавать предпочтение какой-либо одной группе.

Всем хорошим родителям перечисленные три принципа прекрасно известны. Если вы хотите отучить малыша Джонни бить сестренку, нельзя игнорировать его поведение один раз, а на другой ругать. Нельзя обращаться с сестрой по-другому, если та сама бьет брата. А если ребенок утверждает, что на самом деле не бил сестру, нужно дать ему возможность объясниться. Метод наказания не менее важен, чем сам процесс наказания. В истории Стеллы нет ничего удивительного. Кто хоть раз сидел в классе, знает, как важно для учителя завоевать уважение учеников.

Гораздо сложнее осознать важность этих принципов применительно к закону и порядку. Мы знаем своих родителей и учителей, поэтому вполне разумно, что легитимность играет серьезную роль в школе и дома. Однако решение ограбить банк или пристрелить кого-нибудь относится к совершенно другой области, не правда ли? Именно это имели в виду Лейтес и Вулф, говоря, что борьба с преступниками и повстанцами «не предполагает ни сочувствия, ни волшебства». Подразумевается, что на данном уровне решение подчиняться закону есть вопрос рациональной оценки риска и выгоды. Здесь нет ничего личного. Но именно в таком рассуждении и кроется ошибка, поскольку именно от легитимности зависит возможность заставить преступников, повстанцев и детей вести себя должным образом.

Позвольте привести пример. Речь пойдет об эксперименте, проводящемся последние несколько лет в нью-йоркском Браунсвилле. В районе, находящемся в восточной части Бруклина, вдалеке от элегантных особняков Парк-Слоупа и синагог Краун-Хайтса, проживает всего 100 тысяч жителей [49]. Более столетия он являлся одним из самых бедных уголков Нью-Йорка. В Браунсвилле 18 социальных жилых комплексов – больше чем в любом другом районе города, – которые доминируют в городском ландшафте: квартал за кварталом унылых безликих зданий из кирпича и бетона. Если уровень преступности в Нью-Йорке за последние двадцать лет заметно упал, то Браунсвилл, наводненный бандами подростков, слоняющихся по улицам и грабящих прохожих, в этом плане всегда плелся позади. Время от времени полиция посылала на улицы дополнительных патрульных. Но все эти меры приносили лишь кратковременные результаты.