Лайонел Корбетт - Священный котел. Психотерапия как духовная практика

Еще раз вспомним слова Юнга: «Бессмысленность несовместима с полнотой жизни и, следовательно, означает болезнь» (Jung, 1961, p. 340; Юнг, 1998, с. 413). Он пришел к выводу, что каждый третий человек из тех, кто обращается к психотерапевту, не страдает от какого-либо клинически распознаваемого расстройства. Основной проблемой этих людей является отсутствие смысла и цели в жизни. Все они были отважными, талантливыми людьми, но страдали от «общего невроза нашего времени», от чувства тщетности, отсутствия духовной связи и отсутствия мифа, в который можно верить, истории, которую можно было бы прожить (там же). Многие люди и сегодня находятся точно в таком же состоянии. Кто-то несчастлив, потому что не видит смысла в жизни, кто-то страдает от депрессии по каким-то причинам и не может найти смысл этого душевного страдания. К сожалению, наша культура не допускает, что депрессия может быть ответом на жизненный кризис, указывающим на необходимость интроспекции, ухода от рутины, переоценки собственного положения. Депрессия уже давно является чисто медицинской проблемой, единственным средством от которой являются антидепрессанты, хотя их стоило бы использовать лишь как вспомогательное средство для ослабления невыносимых страданий в рамках более широкого подхода, подразумевающего, в первую очередь, обретение смысла страдания. Сами по себе антидепрессанты могут стать причиной адаптации человека к чему-то чуждому и ненужному.

Многие из тех, кто чего-то добились в жизни, в какой-то момент спрашивают сами себя: «Неужели за всем этим ничего нет? Неужели больше не к чему стремиться?». Они задумываются о том, был ли в их успехе какой-либо смысл. Юнг считал, что к таким мыслям люди приходят потому, что изначально неправильно относились к поискам смысла либо находили неверные ответы на жизненные вопросы. Они гонятся за статусом, деньгами и внешним успехом, однако, даже добившись всего этого, остаются несчастливы. Они «страдают духовной узостью» (Jung, 1961, p. 140 / Юнг, 1998, с. 178). Если же личности удается встать на путь духовного развития, то многие трудности исчезают. Юнг находил этот вопрос настолько важным, что даже считал бесплодными всякие попытки обретения смысла без обращения к одной из форм религиозности. Под этим он не имел в виду обращение к той или иной традиции или вероучению, он имел в виду обретение персонального мифа, смысла, рождающегося из нуминозного переживания и связи с Самостью. Подобного рода смысл открывает нам новую перспективу. По словам Яффе (Jaffé, 1983), Юнг наделил поиски смысла поистине мифологическим значением, утверждая, что метафизической целью человечества является постоянное расширение сознания. Этот смысл жизни полностью удовлетворял его, однако каждому из нас предстоит найти свой ответ.

Вопрос о том, имеет ли жизнь смысл или является цепочкой случайностей, особенно мучает тех, кто когда-то принадлежал к одной из коллективных религий, но затем утратил веру. Раньше на Западе христианство и иудаизм давали людям ответы на все вопросы и содержали указания на любые случаи жизни, но это уже давно не так. Теперь нам приходится отправляться на поиски нашего личностного смысла. Дорога в рай априорных фактов и свидетельств закрыта, и наши поиски смысла чаще всего начинаются с кризиса веры. Некоторые люди в такой ситуации становятся фундаменталистами, получая для себя таким образом однозначные ответы на все жизненные вопросы. Однако точка зрения фундаментализма на смысл страдания может оказаться пагубной. Например, некоторые христиане-фундаменталисты считают психологию «безбожной» дисциплиной (Bobgan and Bobgan, 1987, p. 6). Такая позиция кажется нелепой; поскольку психика есть средство переживания нуминозного, ее изучение может помочь понять проявления божественного в личности. Однако вышеупомянутые авторы считают страдание следствием отчуждения от Бога по причине нашей греховной природы и греховности мира в целом, ставшего таким после падения Адама (там же, p. 207). С этой точки зрения, один лишь путь Иисуса может быть путем восстановления связи с Богом. Путь к искуплению – один, «тесны врата и узок путь» (Мф. 7:14), а психотерапия потенциально разрушительна (Bobgan and Bobgan, 1987, p. 225). Подобная позиция может вызвать чувство вины, которое может быть ослаблено лишь традиционным вероучением – получается, что религия порождает болезнь, средство от которой есть лишь у нее. Идея о том, что страдание есть результат греха, может заставить человека думать о том, что Бог его покинул или карает его за грехи – все это лишь усугубляет состояние индивида. Нельзя согласиться с провозглашением точки зрения одной из религий на смысл страдания как единственно правильной. Ведь всякая традиция основывается на уже готовых понятиях об отношениях человека и божества, но от страдания не освободиться при помощи вероучения; нам необходимо наблюдать за самим страданием и за тем, к каким переживаниям и чувствам оно приводит.