Лайонел Корбетт - Священный котел. Психотерапия как духовная практика

Здесь возникает вопрос: действительно ли смысл, обретенный терапевтической парой, стал результатом совместной работы, раскрывшей личности ее истинное предназначение, или же смысл – всего лишь абстрактная концепция, слепленная под влиянием теоретических знаний терапевта. В идеальном случае теоретическое объяснение точно отзеркаливает реальную сущность и структуру личности, но никогда нельзя быть уверенным в достоверности полученного результата. Настаивая на определенной терапевтической модели, терапевт непроизвольно создает образ того смысла, который необходимо найти, точно так же как богослов будет объяснять смысл страдания в терминах конкретной теологической системы (например, страдание есть наказание за грех).

Несмотря на все подводные камни, мне в этой книге хотелось бы подчеркнуть, что именно психотерапия в наше время может заполнить культурную лакуну, занимаемую ранее религией. Ведь к терапевту люди приходят в периоды жизненного кризиса или сильной тревоги, а раньше именно в таких ситуациях они обращались к священнику. Возможность появления некоего смысла в процессе психотерапии свидетельствует о том, что духовность не всегда нуждается в традиционных религиозных институтах. Ощущение смысла жизни может возникнуть благодаря работе с психологическими особенностями индивида, анализу личных переживаний сакрального или подходам вроде «Программы двенадцати шагов», применяемой для избавления от разного рода дурных привычек. Ведь и аддикцию можно рассматривать либо как расстройство, либо как некое духовное явление. Юнг отмечал, что алкоголизм можно рассматривать как «низшую форму» проявления духовной жажды (Jung, 1973–1975, p. 624). Гроф (Grof, 1993) углубил понимание алкоголизма как одного из типов духовного кризиса. На одном уровне пристрастие к алкоголю или наркотикам может рассматриваться как способ побороть эмоциональную боль; на другом же уровне эти зависимости можно считать примитивным способом уничтожения Эго в попытке слиться с тотальной целостью бытия или экстатического единения с божеством. Тот или иной взгляд на ситуацию предопределяет подход к лечению аддикции.

Любая религиозная традиция может помочь победить болезненное чувство бессмысленности или отчуждения. Всякая традиция основана на духовном учении, обладающем общим для всех коллективным смыслом, но даже принимая то или иной вероучение, человек должен искать и свой личностный смысл жизни. Франкл называл это правильным, или истинным, смыслом жизни индивида, который должен быть «найден», «обнаружен», а не «создан из ничего», к тому же человек должен найти его сам – терапевт не может предоставить ему этот смысл в готовом виде (Frankl, 1988, p. 62). Конечно же, не всегда можно точно сказать, действительно ли человек обрел смысл жизни, установив связь с всеобъемлющим сознанием, или же он просто проецирует свои фантазии о трансцендентном на конкретную ситуацию. Однако мысль о том, что смысл должен быть обнаружен, а не создан, вторит идее Юнга о персональной цели ( телос ), к которой сама жизнь двигает всякого человека. Это согласуется также с мыслью Юнга о том, что сновидения и переживания синхронии обладают собственным внутренним, или априорным, смыслом, существующим вне человека (Jung, 1952b, par. 942; Юнг, 2009а, с. 294). Для обретения такого смысла необязательно проходить терапию; многие находят его в работе, в религии, в отношениях с другими, в творческих занятиях и т. п. Другие же заполняют пропасть бессмысленности отчаянной деятельностью. Современная индустрия развлечений способна бесконечно отвлекать человека от его внутренней пустоты.

Постоянное чувство бессмысленности зачастую связано с каким-либо душевным расстройством, дистимией или депрессией (Tolpin and Tolpin, 1996). По мнению Юнга (Jung, 1952b; Юнг, 2009а), подобное чувство бессмысленности является формой «духовного застоя», а задача терапевта – помочь личности найти индивидуальное чувство смысла.

Юнг пишет: «Бессмысленность несовместима с полнотой жизни и, следовательно, означает болезнь. Смысл многое, если не все, делает терпимым» (Jung, 1961, p. 340; Юнг, 1998, с. 413). Если человек обретает духовное пристанище в одной из религиозных конфессий, то смысл становится несомненным фактом, потому что всякая традиция претендует на абсолютную истину. Однако многие сегодня не готовы верить в эти великие истины и предпочитают искать более личностный смысл. Даже в отсутствии страдания как такового человек остается в духовном вакууме, если не имеет смысла жизни.