Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

Представление о том, что мазохизм является вторичным образованием, в дальнейшем было отвергнуто Фрейдом и заменено другим, которое гласит, что садизм – это обращенный вовне мазохизм, т. е. воззрением, согласно которому должна существовать первичная биологическая тенденция к саморазрушению, к первичному или эрогенному мазохизму [37]. Это предположение Фрейда вытекает из гипотезы о «влечении к смерти», которое выступает противником эроса. Таким образом, первичный мазохизм – это индивидуальное выражение биологического влечения к смерти, основанного на процессах диссимиляции каждой клетки организма (также и «эрогенный мазохизм») [38].

Сторонники гипотезы о влечении к смерти пытались снова и снова подкрепить свои предположения апелляцией к физиологическим процессам распада. Однако нигде приемлемого воззрения не находится. Поэтому заслуживает внимания одна новая работа, в которой рассматривается реальность влечения к смерти, поскольку ее автор подходит к вопросу с клинической точки зрения и выдвигает подкупающие на первый взгляд физиологические аргументы. Тереза Бенедек [39]опирается на исследования Эренберга. Этот биолог установил, что уже у структурно измененных одноклеточных можно выявить противоречивый в самом себе процесс. Определенные процессы в протоплазме не только обусловливают ассимиляцию принятой пищи, но и одновременно ведут к выделению имеющихся в растворе веществ. Первое структурное образование клетки необратимо, поскольку жидкие, растворенные вещества переходят в твердое, нерастворимое состояние. То, что ассимилировано, продолжает жить; то, что возникает в результате ассимиляции, представляет собой изменение в клетке, более высокое структурирование, которое с определенного момента, а именно когда оно начинает преобладать, является уже не жизнью, а смертью. Это становится особенно ясным, если мы вспомним об обызвествлении ткани в пожилом возрасте. Но как раз этот аргумент и опровергает гипотезу о тенденции к смерти. То, что стало твердым, неподвижным, что остается в виде шлаков жизненных процессов, препятствует жизни и ее кардинальной функции, чередованию напряжения и разрядки, основному ритму обмена веществ как в сфере потребности в пище, так и в сфере сексуальной потребности. Это нарушение жизненного процесса – прямая противоположность того, что нам известно в качестве основного свойства влечения. Именно отвердевание все более исключает ритм напряжения и разрядки. Мы должны были бы изменить наше понятие влечения, если бы хотели усматривать в этих процессах основу влечения.

Далее, если бы страх был выражением «освободившегося влечения к смерти», то осталось бы непонятным, каким образом «твердые структуры» могут стать свободными. Бенедек сама говорит, что мы признаем структуру, застывшее, как нечто враждебное жизни только тогда, когда она начинает преобладать и сдерживать жизненные процессы.

Если структурообразующие процессы равнозначны влечению к смерти, если, далее, согласно гипотезе Бенедек, страх соответствует внутреннему восприятию этого преобладающего затвердевания, т. е. умирания, то в детском и юношеском возрасте не могло бы быть никакого страха, а в пожилом возрасте страх только бы усиливался. На самом же деле имеет место обратное: функция страха активно проявляется как раз в период расцвета сексуальности (при условии торможения ее функции). Согласно этой гипотезе, мы должны были бы обнаружить страх смерти также и у удовлетворенного человека, поскольку он подчиняется тому же самому биологическому процессу распада, что и неудовлетворенный.

Последовательно прослеживая фрейдовскую теорию актуального страха, мне удалось модифицировать первоначальную формулу, согласно которой страх возникает в результате преобразования либидо, таким образом: страх – это проявление того же процесса возбуждения в вазо-вегетативной системе, которое в системе чувствительности воспринимается как сексуальное удовольствие [40].

Клиническое наблюдение показывает, что страх прежде всего есть не что иное, как ощущение узости, процесса застоя (Angst = angustiae), что опасения (воображаемые опасности) становятся аффектами страха только при условии, что добавляется подобный специфический застой. Если бы однажды выяснилось, что общественные ограничения сексуального удовлетворения, создавая сексуальный застой, ускоряют структурообразующие процессы и тем самым, следовательно, умирание, то этим было бы доказано не происхождение страха из этих процессов, а лишь наносящее ущерб жизни воздействие морали, отрицающей сексуальность.