Вильгельм Райх - Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков

То, что в этом сексуальном поведении осуществляются и другие, вторичные, побуждения, например примитивный нарцизм, желание властвовать и произвести впечатление, большого значения здесь не имеет.

Если у истерического характера обнаруживаются иные, а не генитальные, механизмы или замещающие их образования, то они уже не принадлежат специфически к этому типу. Часто, например, встречаются депрессивные механизмы. Аналитически можно установить, что в процессе лечения генитально-инцестуозная фиксация отчасти была устранена или замещена регрессией к оральным механизмам. Особую склонность истерика к оральной регрессии можно объяснить сексуальным застоем в этой зоне, а также тем, что рот в значении генитального органа привлекает к себе много либидо при «смещении кверху». При этом, разумеется, должны также активироваться меланхолические реакции, относящиеся к первоначальной оральной фиксации. Таким образом, можно сказать, что истерический характер проявляется в чистом виде, когда он ажитирован, нервозен и оживлен, но он обнаруживает другие, уже не специфические для себя механизмы, когда депрессивен, замкнут в себе, аутичен. Тем не менее можно говорить об истерической депрессии, противоположной меланхолической. Различие заключается в количестве генитального либидо и отношении к объекту, которое связано с оральными установками. На одном полюсе развивается чистая меланхолия, на другом, где преобладает генитальность, – чистая истерия.

Остается еще подчеркнуть, что истерический характер обнаруживает незначительную склонность к сублимации и интеллектуальной деятельности и даже в своих характерных реактивных образованиях далеко отстает от других форм невротического характера. Это опять-таки связано с тем, что либидо у истерика и не стремится к сексуальному удовлетворению, которое могло бы ослабить его гиперсексуальность, и не связывает в достаточной мере сексуальную энергию: отчасти оно отводится в телесные иннервации, отчасти превращается в страх или тревожность. Из механизмов влечений истерического характера имеют тенденцию выводить мнимую противоположность сексуальности и социальных достижений. При этом упускают из виду, что значительное нарушение сублимации возникает как раз из-за сдерживания сексуальности при несвязанной генитальности и что только восстановление способности получать удовлетворение позволяет проявиться социальным интересам и освобождает путь к достижениям в социальной сфере.

С точки зрения профилактики неврозов и сексуальной экономики становится важным вопрос, почему истерический характер не может, как это происходит у других характеров с догенитальными стремлениями, каким-либо образом трансформировать свой генитальный застой. Он не создает из генитального либидо ни реактивного образования, ни какой-либо сублимации; более того, даже ограждение характерным панцирем не происходит упорядоченно Если сопоставить этот факт с другими качествами генитального либидо, то получается вывод, что полностью развитые генитальные возбуждения плохо подходят для целей, не связанных с непосредственным удовлетворением, и что их торможение также значительно препятствует сублимации других либидинозных энергий, поскольку она придает им слишком много энергии. Можно усомниться в том, что объяснение заключается в особом качестве генитальности; скорее следует предположить, что главную роль играет количество либидо при возбуждении генитальной зоны. В физиологическом отношении генитальный аппарат – самый сильный; в отличие от всех остальных аппаратов парциальных влечений он наделен способностью к оргазмическому отводу, он жизненно важен в либидинозно-экономическом смысле, так что мы можем предположить, что происходящие из него импульсы имеют гораздо большее сходство с побуждениями, вызванными чувством голода, с точки зрения неуступчивости и неотвратимости, чем те, которые происходят из других эрогенных зон. Возможно, это прискорбно для иных этических воззрений, но этого нельзя изменить, и можно также объяснить сопротивление этим фактам: их признание ниспровергло бы эти воззрения.

Если самой общей функцией характера является защита от раздражителей и обеспечение психического равновесия, то она особенно легко должна выявиться у компульсивного характера. Ведь компульсивный характер относится к наиболее изученным психическим структурам. От известных симптомов навязчивости имеются плавные переходы к характерным способам поведения. Невротическое навязчивое стремление к порядку может отсутствовать, однако педантичная аккуратность – типичная черта компульсивного характера. Вся жизнь в большом и малом протекает словно по заранее намеченной, непреложной программе. Изменение установленного порядка воспринимается по меньшей мере как нечто неприятное; в случаях, которые можно рассматривать уже как невротические, оно вызывает страх. Если, с одной стороны, эта черта способствует выполнению работы, поскольку она сопровождается основательностью, то, с другой стороны, она значительно ограничивает работоспособность, поскольку не допускает никакой живости, никакого внезапного, неожиданного изменения реакции. Полезная для чиновника, эта черта оказывается помехой продуктивной работе, игре новых идей. Поэтому компульсивные характеры едва ли встречаются среди великих политиков, скорее – среди естествоиспытателей, работа которых уживается с подобной чертой. Но так как она полностью парализует всякие умозрительные рассуждения, она будет стоять на пути новых основополагающих открытий. Она сочетается также с другой чертой характера – никогда не исчезающей склонностью к обстоятельным, бесплодным размышлениям. При этом, с одной стороны, типична неспособность в процессе мышления заострять и концентрировать внимание в зависимости от рационального значения предмета, с другой стороны, наоборот, – неспособность избегать ненужного расхода энергии. Внимание распределяется более или менее равномерно; второстепенные вопросы продумываются не менее основательно, чем другие, которые находятся в центре профессионального интереса. Чем более патологической, жесткой оказывается эта черта, тем больше концентрация внимания и мышления смещается на побочные вещи, тем больше мышление уклоняется от рационально важных дел. Это – результат хорошо изученного процесса, который состоит в смещении бессознательных катексисов, т. е. в замене представлений, ставших бессознательно важными, на далеко отстоящие второстепенные вещи. В совокупности это является частью прогрессирующего процесса вытеснения, который направлен против вытесненных представлений. Чаще всего это детские размышления о запретных вещах, не способные подобраться к своему истинному предмету. Также и эти мысли и рассуждения движутся по предписанным путям, по определенным, исторически обусловленным схемам и у работников умственного труда существенно ограничивают подвижность мышления; в некоторых случаях с этим борются с помощью развитой выше среднего уровня способностью к абстрактно-логическому мышлению. Критические способности развиты – в рамках логики – лучше, чем творческие.