Роберт Уилсон - Моя жизнь после смерти

Давным-давно, еще в шестьдесят пятом году, когда мы с Ши начинали работать в фонде "Плэйбой Форум" при журнале "Плэйбой", у нас вошло в привычку вместе обедать. Вскоре у нас появилась традиция захаживать каждую вторую пятницу (читай: в день зарплаты) после работы в соседний бар и пропускать по полдюжины коктейлей "Кровавая Мэри". При этом мы обсуждали книги, фильмы и все важные вопросы по гражданскому и уголовному праву, логике, философии, политике, религии и "пограничной науке", если можно провести границу между двумя последними предметами. Обычно все эти вопросы казались нам неотделимыми друг от друга, и во время разговоров нас просто "несло". Наверное, поэтому в те годы в фонде "Плэйбой Форум" обсуждались более экстравагантные проблемы, чем это было до нас или после.

Я помню наш цикл "Кто владеет Эриком Уайтторном?", в котором мы предали гласности историю о том, как некая миссис Уайтторн подала в суд на правительство за попытку призвать в армию ее восемнадцатилетнего сына Эрика. Она утверждала, что пока Эрику не исполнится двадцать один год, он принадлежит ей, и правительство не имеет права забирать его у нее. Мы с Ши старались как можно подробнее осветить это событие, поскольку хотели, чтобы люди всерьез задумались над тем, кому принадлежит восемнадцатилетний человек: себе. Своей матери или Пентагону.

Увы, Эрик, как и многие молодые люди, не желал быть орудием идеализма в руках матери, и положил конец дебатам, добровольно записавшись в Армию. (Сын Мэйдэлин Марри тоже взбунтовался. Не желая играть роль тарана, когда она штурмовала цитадель Организованной Религии). Нам пришлось прекратить дебаты, когда Эрик надел военную форму и отправился выжигать напалмом низкорослых малайцев. Надеюсь. Что некоторые читатели "Плэйбоя" тех лет до сих пор время от времени задумываются, принадлежат ли люди самим себе, родителям, или же кафкианским лабиринтам Пятистенного Замка на Потомаке. Под влиянием черной магии в коллективном бессознательном большинство людей (как я подозреваю) по-прежнему считаем, что Пентагон буквально "владеет" ими и их отпрысками, а сами они "должны" деньги Ирландской Республиканской Армии.

В основном, работая "Плэйбой Форум", мы с Ши занимали либеральные позиции (как и Хефнер, который иначе просто не учреждал бы ни Фонд, ни Форум), но зачастую, как в случае с миссис Уайтторн, мы заходили чуть дальше и соскальзывали в своеобразную анархо-пацифистскую пропаганду. Разумеется, это всегда было "мнение читателя", а не точка зрения "Плэйбоя". Некоторые из этих "читателей" впоследствии прославились, когда мы их вывели персонажами в трех романах "Иллюминатуса!"...

Вспоминая о моих грехах, каюсь, я пристрастил Ши к марихуане. В то время я пристрастил к ней многих людей. Я совершал это с миссионерским рвением, но сейчас, когда я оглядываюсь назад, то понимаю, что в то время этим занимались многие другие сотрудники "Плэйбоя". Возможно, правильнее будет сказать, что я способствовал тому, что Боб подсел на травку.

Однажды по случаю мы раздобыли классную травку из Таиланда, и завели глупейший разговор о жизни.

"Что ты сказал?" - спрашивал Ши, напряженно внимая моим словам, как в свое время ученики внимали Сократу...

Я силился вспомнить и разгадать эту непостижимую тайну, но среди миллионов новых ощущений и потока космических озарений забывал о вопросе, еще не успев найти на него ответ. "Что... ты... сказал?.." - медленно переспрашивал я, пытаясь более или менее сосредоточиться.

"Я сказал... э-э...". Он затихал, пытаясь вспомнить что-то очень важное. - "Э-э... что ты... э-э... только что сказал?"

И в таком же духе мы беседовали, казалось, на протяжении целых юг, а может быть даже и кальп, как говорят в индуизме. В эту ночь родились "Острова Микроамнезии" в "Иллюминатусе!". Возможно, в результате похожей ночи появились "Воды Лотоса" в гомеровской "Одиссее"?

В одну из таких пятниц, когда мы с Бобом сидели в нашем любимом баре, опрокидывая стаканчики с традиционной "Кровавой Мэри" и уплетая традиционный жареный арахис, в наш разговор вмешался священник, сидевший за соседним столиком. Вскоре он пересел к нам, а чуть позже я понял, почему разговор настойчиво сворачивает на тему платонического идеала истинной любви между философами. Тогда я решил позабавиться. Я сказал, что должен вернуться домой пораньше, и бросил Боба на произвол судьбы. Через полчаса я был уже дома и снимал ботинки, когда зазвонил телефон. Ши, с благоговейным страхом в голосе - словно кто-то на его глазах только что принес в жертву черного козла, спрашивал на том конце провода: "Тебе не кажется, что священник гомосексуалист?"