Оливер Сакс - Зримые голоса

Галлоде отправился в Европу, чтобы поискать учителя, который смог бы основать или содействовать основанию школы в Хартфорде. Сначала он отправился в Англию, в одну из брэйдвудских школ, в «устную» школу, основанную в предыдущем веке (это была та самая школа, которую посетил Сэмюэл Джонсон по пути на Гебриды), но здесь ему оказали весьма холодный прием: сказали, что метод «устного» обучения составляет секрет школы. Получив отказ в Англии, Галлоде пересек пролив и поехал в Париж, где нашел Лорана Клерка, который в то время работал преподавателем в национальном институте глухонемых. Захочет ли он – сам глухонемой, никогда не покидавший пределов родной Франции и, мало того, практически не покидавший стен института, – захочет ли он уехать, чтобы нести Слово (Жест) в далекую Америку? Клерк согласился, и они вдвоем пустились в обратный путь. За пятьдесят два дня путешествия Клерк научил Галлоде языку жестов, а Галлоде научил его английскому. Вскоре по приезде они начали изыскивать деньги – публика и чиновники оказались на удивление щедрыми – и уже в следующем году вместе с Мэйсоном Когсвеллом открыли в Хартфорде приют для глухих. Сегодня на территории университета стоит статуя Галлоде, дающего первый урок Алисе Когсвелл.

Этой атмосферой буквально проникнута прекрасная книга «Глухой и бессловесный» Эдвина Джона Манна, покойного ученика хартфордского приюта, напечатанная в издательстве «Хичкок» в 1836 году.

У нас нет достаточных прямых свидетельств об эволюции американского языка жестов, особенно за первые 50 лет его существования, когда по мере американизации французского языка жестов происходила дальнейшая креолизация американской системы (см.: Фишер , 1978, и Вудворд , 1978). Через 50 лет мы застаем уже широкую пропасть между французским языком жестов и креольским американским языком жестов – об этой разнице был осведомлен уже и сам Клерк. Разница продолжала увеличиваться на протяжении всех последних 120 лет. Тем не менее между этими языками продолжает существовать и определенное сходство, во всяком случае, американские глухие чувствуют себя в Париже, как дома. Напротив, американцы плохо понимают британский язык жестов, у которого совершенно иные народные истоки.

Местные самостоятельные диалекты языка глухих могли быть очень разными: так, до 1817 года американский глухой, путешествуя по стране, мог столкнуться с совершенно незнакомыми ему языками жестов. В Англии процесс унификации был таким медленным, что до недавнего времени глухие из соседних деревень могли не понять друг друга.

Старые термины «глухой и бессловесный» и «глухонемой» обозначали предполагавшуюся неспособность людей с врожденной глухотой к устной речи. Конечно же, это не так. Глухой человек вполне способен к речи, так как обладает таким же голосовым аппаратом, как и всякий другой человек; но глухой не может слышать собственную речь и соответственно корригировать свое произношение на слух. Поэтому их речь может быть аномальной по громкости и тональности, глухие, говоря, пропускают согласные и гласные, иногда в таком количестве, что их речь становится совершенно невнятной. Так как глухие не могут отслеживать свою речь на слух, им приходится для этого корригировать ее за счет других чувств – визуально, осязательно и кинестетически. Более того, рано оглохшие люди и люди с врожденной глухотой не знают, как реально звучит речь, не имеют никакого понятия о соотнесенности значений и звуков. То, что составляет суть слухового феномена, должно быть понято неслуховыми средствами. Именно в этом состоит главная трудность, именно поэтому на обучение речи уходит так много времени и сил.

В этом причина резкого расхождения во мнениях между людьми с врожденной глухотой и поздно оглохшими людьми. Позднооглохшие помнят, как говорить, пусть даже они уже не в состоянии следить за своей речью и корригировать ее. Людей с врожденной глухотой или оглохших до усвоения речи приходится учить, как говорить, при этом они не помнят и не чувствуют, как звучит настоящая устная речь.

Несмотря на то что Александр Белл видится многим как пугало для глухих (Джордж Ведиц, бывший президент национальной ассоциации глухих называл Белла «самым страшным врагом глухих»), надо помнить, что однажды Белл сказал следующее:

«Думаю, что если мы примем в расчет умственные способности глухого ребенка без учета его отношения к языку, то поймем, что ни один язык не будет доступен для него лучше, нежели язык жестов. Это единственный способ достучаться до сознания глухого ребенка».