Бор Стенвик - Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми

Программа обучающего курса Тамико Заблит основана на традициях английского и французского этикета, однако она также уверена, что главное — это не зацикливаться на старомодных принципах этикета, а расширять кругозор и возможности.

— Недавно мы заключили договор на проведение курса этикета для детей и молодежи с одним из престижнейших колледжей Англии. Его директор прекрасно понимает, что этикет учит нас не только правильно надевать на женщину пальто. Сейчас этикет — это скорее осознание того, что в современном мире тон задают не только манеры, привычные для Европы и Америки, — заявляет Заблит. — Если американцам и европейцам нужны новые рынки, то им еще многому надо научиться у представителей азиатских стран и арабского мира. И в первую очередь — взаимопониманию. Девушки, приезжающие в швейцарские пансионы, происходят из самых разных семей и воспитаны по-разному. За время обучения они становятся неотличимыми друг от друга. Колледж — заведение совершенно иной направленности. Если в нем учатся студентки из Индии и Канады, их незачем делать одинаковыми, но они должны научиться понимать друг друга. Поначалу им приходится непросто — и вот тогда в игру вступаем мы. Наша задача — вовсе не подружить их, а... — Заблит на секунду умолкла, подбирая слова, — скажем так: мы прививаем им жизненные навыки. Давайте-ка вообще заменим слово «этикет» словосочетанием «жизненные навыки». Ведь именно им мы обязаны успеху в обществе. Образование и практические знания могут обеспечить нам должность начальника средней руки, но выше мы заберемся, только если будем правильно следовать негласным общественным законам. Натаскивания и зубрежки для этого недостаточно, здесь необходимо знать этикеты разных стран — например, в каких странах женщинам при знакомстве не стоит пожимать руку, в каких случаях нежелательно смотреть прямо в глаза собеседнику и когда прилично открывать подарки.

Сформировавшееся в XVII веке единоличное право Европы устанавливать правила этикета давно утратило свою силу, подобно классовой принадлежности. Сейчас может показаться, что понятие истинной личности потеряло смысл: на протяжении жизни человеку приходится играть слишком много ролей и примерять слишком много масок. Однако прежние представления все же накладывают отпечаток на наше самовосприятие. Истина о нас самих обусловлена не только воспитанием, положением в обществе и генетикой. Тем не менее наши импульсы и предубеждения не всегда зависят от нас самих. Наверное, наиболее прагматичная тактика — это постоянно быть начеку и стараться отследить и отсеять хотя бы некоторые случаи самообмана.

Могу ли я сам честно сознаться, зачем ездил в Лондон? Мне захотелось вдруг стать более утонченным, или же я и правда собирал материал для книги? Какая из этих причин была лишь оправданием второй? А может, я отправился туда просто в поисках увлекательной истории? Все зависит от того, которую часть моего «я» вы спросите. Но кто в таком случае этот «вы»? Исследования в области социологии, психологии и биологии позволяют нам усомниться в существовании целостного и неделимого «я», однако сам факт подобного недоверия уже отчасти доказывает его существование.

Как заметил Лайонел Триллинг, мы читаем современную критику и сатиру, в лучших традициях современности разоблачающие наши тщетные попытки «стать собой» или «отыскать собственный путь». Но в действительности мы проживаем жизнь в соответствии со старомодными назидательными книгами: сначала пытаемся найти идеального партнера, а затем подыскиваем уютный домик в приятном местечке — непременно с садиком, чтобы детям было где играть, и неподалеку от школы. Время от времени мы подмечаем собственный конформизм. Например, глядя, как наши дети, одетые в одежду одного из самых популярных брендов, играют с другими детьми, одетыми так же. Или когда мы просматриваем местный журнал, в котором нам советуют приобрести для дома пару торшеров из IKEA, несколько старых стульев на блошином рынке и непременно дизайнерский диван. Пары, гуляющие по магазину IKEA, напоминают современную версию племянника Рамо: они осознают свой конформизм, принимают его и словно стараются смотреть на самих себя со стороны. Ссорясь, они прекрасно понимают, что агрессия бессмысленна и возникает из-за стрессов и пониженного уровня сахара в крови.

Истории о самих себе выдумывают не только знаменитые притворщики. Наверное, самое известное название этому явлению дал Ибсен, придумав словосочетание «жизненная ложь». Впоследствии выражение гармонично вписалось в повседневную речь, и это означает, что с явлением мы знакомы не понаслышке. Мы восхищаемся писателями, разоблачающими своих героев с их ничтожными мечтами, будь то Эмма Бовари с ее романтическими идеалами или Фрэнк Уилер, мнящий себя Сартром. В романе Лайонел Шрайвер «Цена нелюбви» (We Need to Talk About Kevin, 2003) [34] Шрайвер Л. Цена нелюбви. — М.: Центрполиграф, 2014. — Прим. ред. циничной проницательностью награжден Кевин, сын главной героини, обладающий психопатическими наклонностями и ставший в конце концов массовым убийцей. Он разоблачает родительское притворство и двуличность, в то время как его наивный отец выстраивает очередную жизненную ложь в полной уверенности, что сын совершенно обычный ребенок и что все уладится. Образы этих двух героев кажутся карикатурными, и читатель без труда опознает в них традиционные характеры — глупца и циника. Но большинство читателей все же проникается сочувствием к отцу. Возможно, он действительно становится жертвой самообмана, но в романе он наиболее человечный из персонажей. Его стремление оживить мечты о спокойной жизни в хорошем доме и прекрасной семье нам вполне понятны.