Бор Стенвик - Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми

Поведение манящих крабов, о которых я рассказал выше, — еще один случай ложного сигнала, который удалось раскрыть ученым. Крабы оценивают противника, исходя из величины его клешни, и не замечают, что отросшая заново клешня менее прочная и сильная. В 2000 году группа исследователей под руководством Патрисии Бэквелл доказала, что такие крабы-притворщики действительно слабее своих сородичей и не выдерживают прямой схватки с более полноценными противниками. Тем не менее в большинстве случаев они прекрасно существуют, избегая столкновений. В отличие от других особей, который отбирают друг у друга домики, такие крабы селятся в пустующих норках. А если учесть, что даже самки не в состоянии отличить заново отросшую клешню от первичной, можно сделать вывод, что в искусстве мистификации крабы достигли определенных вершин. В статье рассказывается, что в одной колонии манящих крабов может обитать до 44% особей со вторичной клешней и что подобные формы маскировки встречаются в природе намного чаще, чем мы можем себе представить. Обман является целью этой тактики — именно поэтому мы и не подозреваем о ней.

Ученые, исследующие обманные приемы, постоянно сталкиваются с трудностями: им суждено изучать наименее удачные случаи, потому что наиболее успешные обнаружить невозможно. Случаи обмана в природе не ограничиваются внешним видом животных. Летучие мыши могут отыскать жертву в темноте при помощи тактики, напоминающей действие радара: они подают ультразвуковые сигналы и в отголосках эха улавливают информацию об окружающих их объектах. Давно известно, что некоторые виды моли также издают высокочастотные звуки, причем на тех же частотах, что и летучие мыши, и ученые выдвинули версию, что подобное совпадение неслучайно. И тогда исследователи провели классический научный эксперимент. Они запустили в темное помещение моль, лишив ее возможности подавать звуковые сигналы, а затем выпустили туда летучую мышь. Та довольно быстро расправилась с молью. Однако когда в эту же комнату поместили моль, подающую сигналы, летучая мышь не смогла ее обнаружить. Так стало очевидным, что моль обладает способностью распознавать звуки, издаваемые летучей мышью, и подавать собственные сигналы, чтобы сбить летучую мышь с толку. Подобные действия животных очень похожи на действия ученых из Научно-исследовательского института Вооруженных сил. Хотя... Сравнивать животных с радаром — все равно что ставить телегу впереди лошади. Мы же не утверждаем, что хамелеон руководствуется принципом, который положен в основу военного камуфляжа, меняющего цвет в зависимости от окружения. Животные нас намного опередили: они первыми научились подавать ложные сигналы о себе, внедряться под маскировкой в чужие колонии и применять камуфляж. И все это оттого, что они используют те же физические законы и умственные установки, что и мы, люди, а именно — несовершенство восприятия, свойственное противнику.

Художник Эббот Тайер вырос в Нью-Гэмпшире во второй половине XIX века. Среди современников он прославился своими пейзажами и изображениями изящных женщин, символизировавших различные добродетели. Он любил активный отдых и много времени проводил на природе, гуляя по лесу. По настоянию Тайера все члены его семьи спали летом под открытым небом. В те времена никто и не предполагал, что впоследствии имя Тайера будут вспоминать, рассуждая о войне и принципах камуфляжа. Сейчас самые знаменитые работы Эббота Тайера — это лесные картины, на которых, если внимательно приглядеться, можно увидеть изображения животных. На одной из них змея, окраска которой сливается с пожухлыми листьями, а пятна на ее шкуре повторяют осенний узор листвы. На другой — павлин, которого, казалось бы, невозможно не заметить, но и он почти исчезает в кроне дерева, а его синие перья не отличишь от просвечивающего сквозь листву синего неба. Эти картины — сами по себе мистификации. В местах обитания павлинов не растут деревья, хотя бы отдаленно похожие на те, что изобразил Тайер. И вряд ли павлин способен так высоко взлететь... Но эти изображения доказывают, что узор не обязательно имеет четкие контуры, а знакомые формы могут оказаться сложными для узнавания — особенно если подойти к делу с фантазией.

Будучи художником, Тайер отлично понимал, как человек визуально воспринимает мир. Сперва мы ищем контрасты, контуры и узор. Затем мозг формирует версию того, что именно перед нами, и эта версия становится основой для дальнейшего осмысления увиденного. По убеждению Тайера, он смог проникнуть в тайны мимикрии животных именно благодаря тому, что знал о механизмах восприятия и эффектах света. Наиболее важным вкладом Тайера в историю развития камуфляжа являются его рассуждения, посвященные защитной окраске. Он нашел объяснение тому, почему брюшко у большинства животных светлое, а спина темная. «Глядя на предметы, мы видим тень и понимаем, что они объемны. Переходы от темного к светлому в окраске животного или птицы не резкие, а плавные, таким образом эффект тени сглаживается и благодаря этому животное гармонично сливается с окружающей его природой», — пишет Тайер. Именно он порекомендовал военным использовать противотеневые эффекты и искажающие маскировочные рисунки. В нашем представлении война невозможна без камуфляжа, однако так было не всегда.