Владимир Аршинов - Синергетика как феномен постнеклассической науки

мощный практический подход к личностному изменению;

новая техника достижения успеха;

аббревиатура названия «нейролингвистическое программирование».

«Это техническое название (НЛП) имеет чисто описательный характер, — говорит один из практиков современого НЛП — как, к примеру, словосочетания: «тренировочные ботинки, охотничья собака, или классический кабриолет-лимузин». «Нейро» относится к нервной системе, к путям, по которым поступает информация в мозг от пяти органов чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. «Лингвистическое» относится к человеческой способности использования языка и к способу, которым определенные слова и речевые обороты репрезентируют наш внутренний мир. «Лингвистический» также относится к «немому языку» — жестов, поз, привычек, которые раскрывают наш образ мышления, систему убеждений и т.д. «Программирование» заимствовано у языка компьютеров, чтобы показать, что наши мысли, чувства, действия являются попросту привычным использованием ментальных программ, которые можно изменить путем усовершенствования.» [60, 156].

Эта цитата характерна для всех репрезентативных контекстуализаций НЛП как личностной коммуникативной деятельности, в которой присутствует своеобразное «структурное сопряжение», если пользоваться терминологией автопоэзиса, прагматизма и междисциплинарности, понимаемой не как статическая данность, но как процесс когерентизации различных языковых систем, с целью конструирования области совместной кооператвной деятельности, новой солидарности.

«История НЛП — это история одного нетипичого объединения, разработавшего ранее неизвестные формы сотрудничества, которое позволяет создать мир перемен.» [60] Эту же мысль, в принципе, можно выразить и иначе, сказав, что мисия НЛП состоит в том, чтобы проектировать, претворять в жизнь новые формы и виды автопоэтической реальности. Аналогичные цели просматривются в деятельности методологического кружка В.С.Дудченко в Институте социологии РАН, где в последние годы разворачивается работа над научно-исследовательской программой «Онтосинтез социальной реальности». Исходным пунктом концепции онтосинтеза является тезис, репрезентированный нам в утверждении, что «человек сам творит реальность, в которой живет». Во избежании недопонимания, могущего легко возникнуть у всякого, кто еще помнит знаменитый марксистский 11-й тезис о Фейербахе, а также страстные споры по поводу законности в рамках марксистской диалектики, или, что то же, утверждения диалектического материализма о том, что «сознание не только отражает мир, но и творит его», я, не вдаваясь здесь в историю отечественного деятельностного подхода, уточнил бы только, что реальность, которая имеется в виду в программных установках онтосинтеза, также, как и в установках НЛП, — это общая, совместно разделяемая (интерсубъективная), автопоэтическая реальность.

Это структурное сопряжение автопоэтических реальностей третьего и, по-видимому, даже четвертого порядка, позволяет репрезентировать в контексте «третьей личностной синергетической позиции» такие постнеклассические и, если угодно, постмодернистские инновационые междисциплинарные методологии, как онтосинтез Дудченко, НЛП Бэндлера и Гриндера, психосинтез Роберто Ассаджоли, системное НЛП Дилтса, а также такие, пока что плохо понимаемые у нас концепции, как теория обществ Н.Лумана, концепция «конструирования реальности» П.Бергера и Т.Лумана, концепт habitus’a Пьера Бурдье и, наконец, такое экстравагантное, экзотическое автопоэтическое единство «четвертого порядка», каковым предстает перед нами мир Карлоса Кастанеды.

Такова плюралистическая онтология миров постнеклассичесой науки и культуры постмодерна как многообразия автопоэтических реальностей, островков «когерентностей», миров, которые становятся и обитают на фрактальной самоподобной границе «порядок — хаос». Но при всем плюрализме в обеих случаях мы имеем дело с самореферентной и операционально замкнутой автопоэтической реальностью, реальностью, которая не является ни физической, ни биологической, ни естественной и ни искусственной, ни внутренней-идеальной, ни внешней-материальной. Это, однако, вовсе не означает, что перечисленные бинарные оппозиции, которые я операционально замкнул их отрицанием, теперь нам не нужны. Верно обратное. Эти оппозиции нужны нам теперь уже как знаки, маркирующие пределы, границы, между которыми заново прокладывается, заново осознается как когерентная связность наш путь в мире, в котором мы живем и который каждый раз создается, возникает теперь уже как творимый нами совместно с другими в процессе сомоорганизованной коммуникативной деятельности.