Уильям Джемс - Психология

Пять главных типов решимости.Первый может быть назван типом разумной решимости. Мы проявляем ее, когда противодействующие мотивы начинают понемногу стушевываться, оставляя место одной альтернативе, которую мы принимаем без всякого усилия и принуждения. До наступления рациональной оценки мы спокойно осознаем, что необходимость действовать в известном направлении еще не стала очевидной, и это удерживает нас от действия. Но в один прекрасный день мы вдруг начинаем осознавать, что мотивы для действия основательны, что никаких дальнейших разъяснений здесь нечего ожидать и что именно теперь пора действовать. В этих случаях переход от сомнения к уверенности переживается совершенно пассивно. Нам кажется, что разумные основания для действия вытекают сами собой из сути дела, совершенно независимо от нашей воли. Впрочем, мы при этом не испытываем никакого чувства принуждения, сознавая себя свободными. Разумное основание, находимое нами для действия, большей частью заключается в том, что мы подыскиваем для настоящего случая подходящий класс случаев, при которых мы уже привыкли действовать не колеблясь, по известному шаблону.

Можно сказать, что обсуждение мотивов по большей части заключается в переборе всех возможных концепций образа действия с целью отыскать такую, под которую можно было бы подвести наш образ действий в данном случае. Сомнения относительно образа действия рассеиваются в ту минуту, когда нам удается отыскать такую концепцию, которая связана с привычными способами действовать. Люди с богатым опытом, которые ежедневно принимают множество решений, постоянно имеют в голове множество рубрик, из которых каждая связана с известными волевыми актами, и каждый новый повод к определенному решению они стараются подвести под хорошо знакомую схему. Если данный случай не подходит ни под один из прежних, если к нему неприложимы старые, рутинные приемы, то мы теряемся и недоумеваем, не зная, как взяться за дело. Как только нам удалось квалифицировать данный случай, решимость снова возвращается к нам.

Таким образом, в деятельности, как и в мышлении, важно подыскать соответствующий данному случаю концепт. Конкретные дилеммы, с которыми нам приходится сталкиваться, не имеют на себе готовых ярлыков с соответствующими названиями, и мы можем называть их весьма различно. Умный человек — тот, кто умеет подыскать для каждого отдельного случая наиболее соответствующее название. Мы называем рассудительным такого человека, который, раз наметив себе достойные цели в жизни, не предпринимает ни одного действия без того, чтобы предварительно не определить, благоприятствует оно достижению этих целей или нет.

В следующих двух типах решимости конечное решение воли возникает до появления уверенности в том, что оно разумно. Нередко ни для одного из возможных способов действия нам не удается подыскать разумного основания, дающего ему преимущество перед другими. Все способы кажутся хорошими, и мы лишены возможности выбрать наиболее благоприятный. Колебание и нерешительность утомляют нас, и может наступить момент, когда мы подумаем, что лучше уж принять неудачное решение, чем не принимать никакого. При таких условиях нередко какое-нибудь случайное обстоятельство нарушает равновесие, сообщив одной из перспектив преимущество перед другими, и мы начинаем склоняться в ее сторону, хотя, подвернись нам на глаза в эту минуту иное случайное обстоятельство, и конечный результат был бы иным. Второй тип решимости представляют те случаи, в которых мы как бы преднамеренно подчиняемся произволу судьбы, поддаваясь влиянию внешних случайных обстоятельств и думая: конечный результат будет довольно благоприятный.

В третьем типе решение также является результатом случайности, но случайности, действующей не извне, а в нас самих. Нередко при отсутствии побудительных причин действовать в том или другом направлении мы, желая избежать неприятного чувства смущения и нерешительности, начинаем действовать автоматически, как будто в наших нервах разряды совершались самопроизвольно, побуждая нас выбрать одну из представляющихся нам концепций. После томительного бездействия стремление к движению привлекает нас; мы говорим мысленно: «Вперед! А там будь что будет!» — и живо принимаемся действовать. Это беспечное, веселое проявление энергии, до того непредумышленное, что мы в таких случаях выступаем скорее пассивными зрителями, забавляющимися созерцанием случайно действующих на нас внешних сил, чем лицами, действующими по собственному произволу. Такое мятежное, порывистое проявление энергии редко наблюдается у лиц вялых и хладнокровных. Наоборот, у лиц с сильным, эмоциональным темпераментом и в то же время с нерешительным характером оно быть может весьма часто. У мировых гениев (вроде Наполеона, Лютера и т. п.), в которых упорная страсть сочетается с кипучим стремлением к деятельности, в тех случаях, когда колебания и предварительные соображения задерживают свободное проявление страсти, окончательная решимость действовать, вероятно, прорывается именно таким стихийным образом; так струя воды неожиданно прорывает плотину. Что у подобных личностей часто наблюдается именно такой способ действия, служит уже достаточным указанием на их фаталистический образ мыслей. А он сообщает особенную силу начинающемуся в моторных центрах нервному разряду.