Валентин Семке - Умейте властвовать собой, или Беседы о здоровой и больной личности

Ярким примером такой взаимообусловленности творческого процесса является наследие русского гения А. С. Пушкина. Вот краткие примеры, взятые нами из интересного исследования на эту тему профессора Б. И. Шубина. Великий поэт в раннем детстве был толстым, неуклюжим и малоподвижным. Достигнув семилетнего возраста, он стал резв и шаловлив: «По-видимому, родительские укоры и насмешки привели к тому, что в шкале человеческих ценностей у него получили приоритет физическая сила и ловкость» [14] Шубин Б. И. История одной болезни. — М., 1983. — С. 16. .

Психологические особенности личности поэта свидетельствуют об их изменчивости — не только на протяжении жизни, но и в течение одного дня. Вот свидетельство А. П. Керн, обратившей внимание на неровность его характера: «То шумно весел, то грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен — и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту». Такие качества присущи циклотимическому складу личности, для которого свойственны заметные перепады настроения и творческой активности: в аспекте затронутой нами темы наиболее примечательным периодом его творчества явилась «болдинская осень». А вот как пишет о себе сам поэт: «неровный, ревнивый, подозрительный, резкий и слабый одновременно». Ему не удавалось скрыть чувства, он выражал их непосредственно и искренне, проявляя вовне полярные качества своей личности: был упоительно пленителен в моменты приятных событий и неудержим в гневе и ярости — когда соприкасался с непорядочностью, высокомерием, подлостью.

В воспоминаниях современников подчеркивается обостренность чувств, пылкость, порывистость, страстность душевных движений А. С. Пушкина. При его повышенной впечатлительности и ранимости особенно понятной становится непереносимость конфликтов с великосветским обществом, унизительных арестов и гонений, цензурных препон, утраты взаимопонимания с единомышленниками, семейных неурядиц, состояния безденежья, травли литературных врагов. Они и подвели к трагическому финалу: «В одну минуту погибла сильная, крепкая жизнь, полная гения, светлыми надеждами… Россия лишилась своего любимого национального поэта. Он пропал для нее в ту минуту, когда его созревание совершалось», — пишет В. А. Жуковский отцу погибшего поэта.

На этом, пожалуй, самом спорном моменте нашего разговора, дорогой читатель, следует поставить точку, надеясь, что в ближайшее время наука во многом прояснит то, что для нас остается пока неясным и неведомым. В этом отношении обнадеживают успехи, достигнутые в последние годы генетикой — наукой, которая приоткрывает многие аспекты пограничных состояний и плодотворно решает проблемы биологического регулирования поведения личности — как здоровой, так и больной (пораженной психопатиями и психозами).

Сложные, необычные характеры, направленные своими «болевыми точками» на все человечество, всегда привлекали внимание больших мастеров пера. В их описании можно уловить многообразие человеческих типов, особенности их становления и развития в зависимости от окружающей среды и внутреннего мира. Заглянуть во внутренний мир человека и понять его может лишь талантливый писатель, способный передать тончайшие переживания своего героя.

С этих позиций выглядит оправданной попытка раскрыть внутренний мир психопатических и акцентуированных личностей, нашедших отражение в художественной литературе. Помимо непосредственного эстетического и познавательного воздействия на читателя она имеет и определенное научное значение, позволяя специалисту понять мотивы и пружины поведения людей, отличающихся необычным личностным складом. О правомерности углубленного анализа психопатологических явлений, верно подмеченных и отображенных выдающимися писателями, писал в начале нынешнего века известный немецкий психиатр О. Бумке: «Один хороший художник может дать больше, чем десять плохих психиатров».

В качестве непревзойденного мастера человеческих типажей (в том числе и патологических) следует признать великого русского писателя Н. В. Гоголя, которого принято считать «широким гением» — в противоположность «глубокому гению» Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Трудно обозреть многоликую, пространную галерею характеров, столь блистательно начертанную одним художником слова, какой в мировой литературе не было ни до него, ни после. Без всякого преувеличения правомерно утверждение, что в области литературы он занимает такое же место, которое в области ботаники принадлежит знаменитому систематику растений Карлу Линнею. О том, что описанные характеры «подсмотрены» из окружающей жизни, сказано самим автором: «Я никогда не создавал ничего в воображении… У меня только то и выходило хорошо, что взято было мной из действительности».