Ася - Шум

Однако, у меня есть один ангел-хранитель. Ко мне приехала моя крёстная. Она очень долго плакала, сидя на моей кровати, и мне было так приятно. Меня кто-то любит. Она привезла мне чистую одежду, печеньки, воду. Почему этого не сделала моя родная мать? Но я была благодарна Господу за мою жизнь, хотя и понимала, что, приехав домой снова начнётся ад. После этого случая во мне умерло что-то. Я не смогу это выразить словами, но как будто моё сердце покрылось твёрдой кожей. Оно больше не могло ничего чувствовать, в том числе и боль…

После этого случая я умоляла маму разрешить мне переехать к бабушке. Но она только говорила: «Пока вам нет 18, вы моя собственность и вы будите делать так, как я захочу, и у бабушки ты жить не будешь. Я всё сказала.» И я продолжала жить в аду с мамой. Но мечтала, как перееду жить к кому-нибудь. Или к бабушке или к крёстной. Мы с сестрой очень часто мечтали убежать из дома. Особенно такие планы мы строили после очередного наказания в виде генеральной внеплановой уборки во всём доме. Как правило мы заканчивали часов в 12 ночи, иногда позже. Мама к тому времени уже спала. И мы шёпотом размышляли о том, к кому пойдём, что с собой возьмём, но рано или поздно понимали, что это только мечты и она всё равно нас заберёт от родственников. В школу за нами придёт. Там устроит скандал, наорёт при всех, опозорит. Побег из дома не решил бы наших проблем. А вот её смерть раз и навсегда освободила бы от всего этого ада. Но вслух об этом мы говорили крайне редко. Это было страшно. Как и страшны мысли о детском доме. Мать нам всегда рассказывала, как нам хорошо, что мы живём не в детском доме. Помню ещё в 9 лет я просила отдать меня в детский дом, а она смеялась и говорила: «там тебя будут трахать все, кому захочется, будут бить». И с 10 лет при каждом скандале угрожала детским домом. И мне было реально страшно. Я не понимаю, почему она была такой грубой. От куда столько ненависти к нам? Однажды мы с бабушкой завели разговор о мамином папе – моём дедушке. Из этого диалога мне стало известно о психических болезнях дедушки, о внезапных вспышках агрессии. Бабушка убегала от него в огород, когда тот бегал за ней с топором. Она не сильно то хотела мне рассказывать дальше, но по её лицу было понятно, что были и другие случаи. Тогда мне стало немножечко понятнее, от куда в маме столько негативных эмоций. Возможно, она больна? Эта мысль меня радовала. Это хоть как-то объясняла её не адекватное поведение. Но понимание ситуации – ещё не решение проблемы. И я это прекрасно понимала, поэтому продолжала терпеть.

С появлением в нашей жизни отчима стало немножечко спокойнее. Она большую часть времени находилась с ним. Нам всё реже приходилось с ней разговаривать, смотреть на её недовольную физиономию, которая нереально раздражала, не приходилось слушать слова с этой отвратительной интонацией, с которой она говорила, когда была недовольна чем-то, после которой хотелось уйти подальше от неё. Её стало меньше в нашей жизни. И это радовало, позволяло дышать спокойнее и плакать пореже.

Отчим любил выезжать на природу, жарить мясо, отдыхать. Я любила эту его черту. Мама же наоборот не видела в этом смысл. Но первое время соглашалась на всяческие поездки. В этот период у нас сделано очень много фотографий. Вообще, с появлением машины в семье жить стало проще. Мы периодически ездили в крупные магазины за продуктами. Там набирали по 2 тележки самой дешёвой еды, и мама была счастлива. Полный холодильник еды (пускай и низкокачественной), означал благополучие в семье. Это у неё осталось и до сих пор. А поняла я это совсем недавно. Она не умеет выражать чувства, потому что её не научила её мама. И поэтому она стремиться накупить как можно больше еды. А когда домочадцы поедают эту еду, то она чувствует удовлетворение. В общем, еды в холодильнике теперь у нас всегда было огромное количество. Мне это нравилось, ведь я могла готовить практически любое блюдо. Но вот только по-тихому от мамы. Ведь, если я приготовлю что-то, а ей не понравится, то она наорёт, скажет: «Ты опять переводишь продукты». Обидится, не станет есть вообще ничего (чтобы я чувствовала вину), и будет весь оставшийся день злая. Поэтому я готовила всякие новые блюда, когда она была на работе и кормила этим отчима и сестру. Всем очень нравилось и мне тоже. И бабушке и крёстной и всем нравилось, как я готовлю, конечно кроме мамы. Если она вдруг почувствует в супе новую специю, то наорёт и не ест его. А мне конечно же было стыдно. Ведь теперь мама останется голодная. Но это всё мелочи. Со временем я просто готовила ей отдельно, ибо не хочется есть набор из 10 блюд всю жизнь. И душа требовала творчества, которое я прекрасно умела применять в кулинарии.