Кэтрин Мэнникс - Как мы умираем

Она резко вдыхает и бормочет на выдохе.

— Нана? Все в порядке, Нана. Мы отвезем тебя домой завтра. Сейчас спи. Все остальные тоже тут.

Иногда прямо у смертного одра происходит борьба за место самого скорбящего, самого любимого, самого необходимого или прощенного.

Я старательно прислушиваюсь. Есть ли смысл в ее бормотании? Она спит? Не спит? Боится?

Монотонный ритм дыхания человека без сознания возвращается. Я смотрю и пытаюсь найти подсказки в этом дорогом, знакомом лице.

Много раз я видела, как близкие у постели пациента безмолвно следят за ним. Одиннадцать лет в паллиативной медицине и ежедневные дежурства у смертного ложа. Как я могла не понимать глубокого вдумчивого внимания семей, которые сидят и ждут? Это не пассивная деятельность. Я постоянно осматриваю ее лицо на предмет улик, опрашиваю каждое дыхание: что ты означаешь? Дискомфорт? Удовлетворение? Боль? Радость? Покой? Внезапно обнаруживаю, что повторяю действия всех семей, когда-либо дежуривших у постели умирающего, пытаясь найти крупицы информации о ее состоянии. Для меня это ново.

Так случилось, что я должна была читать лекцию в родном городе. Я с радостью приняла приглашение: это был шанс побыть с родителями и навестить других членов семьи. Уже на полпути семья позвонила мне из больницы с просьбой изменить маршрут. Вместо ужина в доме родителей мы собрались в палате отделения неотложной помощи городской больницы вокруг неловкой улыбки Наны. Только когда была найдена причина боли в ее спине, диагностирован рак толстой кишки, выделена койка в палате, свежеиспеченный сияющий врач отделения был убежден в том, что нужно прописать болеутоляющие средства, а команда паллиативных медсестер начала работать, я наконец смогла быть просто ее внучкой.

На следующий день мы, специалисты по паллиативной помощи, снова встретились на конференции, где меня пригласили выступить. На два часа передышки от грусти я вышла из режима семейного волнения и перешла в режим спикера конференции, оставив с Наной небольшой семейный отряд. Спикер, выступающий после меня, был социальным работником, его волнующие рассказы о семьях умирающих разрушили мою броню. Задержавшись в женском туалете, чтобы смыть подтеки туши, я помчалась обратно в больницу. Семейный отряд сообщил, что Нане провели тесты — последняя стадия рака. Она хочет вернуться в дом престарелых, потому что там есть часовня, а близость к Богу — ее главный приоритет. Она не встревожена: десятилетиями готовясь к смерти, она сама себя удивила долголетием. Единственная выжившая в своем поколении и одинокая без любимых, которых не видела много лет.

Новость о раке оказала интересное влияние на Нану: она будто хотела знать только причину своей смерти и теперь выглядела настолько спокойной, что несколько членов семьи задавались вопросом, действительно ли она поняла эту новость. Но это мудрость: никто не бессмертен, и каждый день приближает нас к последнему часу. В 80 лет у Наны случился инсульт, отразившийся на ее речи: она забывала слова и заменяла их другими. Порой она говорила совершенно неразборчиво, а иногда — неумышленно комично. Ее физические возможности тоже стали ограниченными, но и это она приняла стоически. Оглядываясь назад, я полагаю, что она надеялась: еще один инсульт спасет ее от неполноценной жизни. Но вот уже более десяти лет она все еще разговаривает с нами о сосисках и «вы знаете, чем... неважно...» с закатыванием глаз и последующим «Мм-хм! Вы точно знаете, что я имею в виду!» Мы же в это время размышляем, какое отношение «сосиски и что-то еще» могут иметь к разговору, например, о новом пододеяльнике или о подарке, который она хотела бы послать двоюродной племяннице для новорожденного.

Теперь она знает: не очередной инсульт, а рак. Болезненное давление на тазовые нервы вызывало боль «там, внизу» (закатывает глаза), о которой она не хотела говорить. Она теряла вес и часто отказывалась от ужина, но не настолько, чтобы это вызывало тревогу. Когда группа паллиативной помощи наконец назначила лекарства от боли при сдавливании нерва, она осталась довольна. «Это было похоже на... — закатывает глаза, — на. — глаза указывают на «там», — Полароид» — объясняет она. Моя тетя выглядит озадаченной, а сестра, героически сохраняя серьезное лицо, говорит: «Да, Нэн, геморрой». Остальные из нас роются в сумках и карманах, чтобы не смотреть друг на друга и не разразиться приступом неуместного смеха.