Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Студент полагает, что отказ от посещения педагогов в офисные часы является разумной стратегией. По его мнению, нашей культуре свойственна “нулевая терпимость” к совершению ошибок. Если политики дают маху, это преследует их на протяжении всей карьеры. И, как правило, они совершают ошибки, когда говорят. Юноша признается:

У меня такое чувство, что все представители моего поколения стремятся к письменному общению – по крайней мере, в моем случае это так, – поскольку можно перечитать написанное и убедиться, что все в порядке. Не хочется ляпнуть что-то не то.

Если изучаешь беседу в наше время, приходится часто слышать подобные комментарии. Они побуждают заново взглянуть на наши культурные ожидания того, чтобы все было “правильно”, – а также заново взглянуть на результаты, к которым приводит наше постоянное стремление добиваться от наших детей совершенства. По материалам изучения беседы можно сделать следующий вывод: пора возродить интерес к спонтанности. Пора возродить интерес к мнениям тех, с кем мы не согласны. Кроме того, хорошо бы немного сбавить темп, чтобы найти время выслушать этих людей, причем не всех сразу, а каждого в отдельности.

Это непростые задачи, но, по-моему, основания для надежды у нас есть. Некоторые из наиболее “подключенных” американцев чувствуют, что доступ к беседе ограничен, и ищут возможности снова стать идеальным собеседником. Корпорации разрабатывают стратегии командной работы сотрудников, основанные на встречах лицом к лицу. Руководители просят подчиненных делать перерывы и не проверять почту по окончании рабочего дня. Или же руководство настаивает на том, чтобы сотрудники объявляли “вечер без смартфонов” в течение рабочей недели [69]. Директор одной фирмы устраивает завтраки перед началом рабочего дня, когда подчиненные не пользуются телефонами и не проводят заранее назначенных встреч. Кто-то начинает день с “совещаний на ногах”, также не допускающих использование техники. Появились новые корпоративные программы для эмоциональной самопомощи в эпоху постоянной подключенности: я то и дело встречаю директоров компаний, устраивающих себе таймаут, шабат или академический отпуск, чтобы отдохнуть от технологий [70].

Даже родители, работающие в компаниях социальных медиа Кремниевой долины, признаются: посылая детей в школы, где запрещено использование технологий, они рассчитывают, что это поспособствует более разнообразному эмоциональному и интеллектуальному развитию детей. Многие удивились, когда узнали, что Стиву Джобсу не хотелось, чтобы его дети использовали iPad или iPhone. По свидетельству биографа Джобса, ведущая роль в этой семье отводилась беседе:

Особое значение Стив придавал ежевечерним семейным ужинам за большим длинным столом на кухне, с обсуждением книг, истории и других интересных тем. За ужином никто не доставал iPad или компьютер [71].

Наши технологические магнаты не всегда живут той жизнью, которую выстраивают для других. Отпуск они проводят в местах, обозначенных как “зоны, свободные от цифровых устройств” (там запрещено использовать телефоны, планшеты или ноутбуки). Это значит, что в Америке появились любопытные новые различия между группами населения, касающиеся использования устройств. Обычно в вопросах цифровой техники мы делимся по принципу “иметь” или “не иметь”. Однако есть еще и те, у кого всего так много, что они научились откладывать это в сторону.

Иногда люди чувствуют, что бегут от беседы, но хотят, чтобы технологии снова сделали их собеседниками. Когда я публично говорю о важности беседы для детей, находящиеся в зале учителя порой подходят ко мне в конце презентации, выражают свое полное согласие со мной (“дети совсем перестали разговаривать”), а потом рассказывают, что используют мессенджер на iPad, чтобы развивать в учениках коммуникабельность. Специальные приложения для коммуникабельности могут сделать детей более общительными, но лишь в интернете; при этом детям все равно будет не хватать легкости в общении лицом к лицу, а ведь именно в этом контексте рождается эмпатия. Действительно, у эмпатии есть свои собственные технологии. К примеру, по данным одной исследовательницы, тот факт, что за последние двадцать лет эмпатия у студентов университета снизилась на сорок процентов, привел к разработке приложений для смартфонов, призванных развивать навыки эмпатии [72].

Исследовательница явно не захотела мириться с известием об упадке эмпатии. Она почувствовала, что эта информация – повод к действию. Но для повышения эмпатии у подростков нужно определенное приложение? Может быть, все же лучше уделять больше времени разговорам с ними?