Шерри Тёркл - Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать

Когнитивистика рассказывает о ряде свойств, помогающих уклониться от мыслей о том, о чем, возможно, вы и сами не хотите думать [282]. Вам не известно, когда это может “произойти”. Вы не знаете точно, каково будет значение этого “происшествия”. Не существует непосредственной причинно-следственной связи между действиями, которые вы можете предпринять, и последствиями, связанными с этой проблемой.

К примеру, если вы не хотите думать об изменениях климата, вы можете воспользоваться размышлениями о психологической дистанции между семейным путешествием на внедорожнике и опасностью для планеты. Такого же рода ощущение дистанции поможет вам уклониться от мыслей об опасности “чтения на людях”, о рисках жизни с цифровым двойником, а также об угрозах личному пространству в цифровом ландшафте.

Лана, недавняя выпускница университета, рассуждает вслух о том, как ей удается не думать о конфиденциальности личного пространства в сети:

Cookies? По-моему, компании не сообщают нам, чем эти файлы занимаются на самом деле. Даже тот факт, что их назвали cookies , представляется мне весьма примечательным. Благодаря этому названию, кажется, что эти файлы – нечто милое, незначительное. Что-то полезное вам. Славное. Благодаря этим файлам, вы сможете видеть более удачную рекламу или получить более качественные услуги в соответствии с вашими потребностями. Но как все это будет происходить и что они собираются делать со всем тем, что узнали о вас? Я не знаю, и мне не нравится, в каком направлении все это движется. Тем не менее я не собираюсь об этом думать, пока не случится что-то конкретное – и очень плохое.

Лану тревожит, что о ней собирают данные, но она решила, что в настоящее время не станет об этом беспокоиться. По ее словам, когда она была моложе, ее “пугало”, что Facebook располагает таким объемом сведений о ней; она и теперь относится к Facebook с недоверием, но справляется с этой проблемой, стараясь публично высказываться на более легкие темы – например, о вечеринках и социальной логистике. Лана не хочет, чтобы опубликованное ею в соцсети “возвращалось и преследовало [ее]”.

Кроме того, Лана признается: “[я] рада, что у меня на уме нет никаких противоречивых тем, потому что я не могу вообразить какого-либо места в сети, где было бы безопасно вести беседы на противоречивые темы”. А молодой женщине хотелось бы разговаривать в сети о чем угодно, ведь именно там она в контакте со всеми друзьями. Лана описывает круг, способствующий молчанию: если бы у нее возникли противоречивые мнения, она бы высказала их в сети, поэтому хорошо, что у нее таких нет, ведь в этой среде нельзя гарантировать конфиденциальность. В сущности, круг Ланы обладает еще одним свойством, укрепляющим ее позицию: женщина рада, что у нее нет никаких противоречивых мыслей, поскольку иначе она высказала бы это в сети, а все сказанное в сети сохраняется навечно. И Лане это совсем не нравится.

Я беседую с Ланой вскоре после того, как она окончила университет, – в июне 2014-го. В новостях рассказывают о разрушительных изменениях климата, о нарастании военных конфликтов и терроризме, о недостаточности мер, принятых международным сообществом для борьбы с эпидемией лихорадки Эбола, а также о значительном насилии, спровоцированном напряженностью в расовых отношениях. Одним словом, говорить о нехватке “противоречивых” тем не приходится. И все же Лана, в высшей степени блестящая молодая женщина, начинающая карьеру в финансовой сфере, с облегчением признается, что у нее нет твердого мнения ни по одному из вышеперечисленных вопросов, ведь иначе ей пришлось бы высказывать свои суждения в сети, а это невозможно делать “в безопасном режиме”.

Однако Лана не говорит, что видит здесь какую-либо проблему. Само использование слова “проблема” доставило бы ей неудобства. Если вы так называете что-то, значит, вам следует подумать, как это решить, а Лана вовсе не уверена, что хочет направить свое чувство недовольства именно в эту сторону – по крайней мере, сейчас. В настоящий момент ее вердикт, как и у многих других, таков: “Мы все готовы обменять защиту личного пространства на комфорт”.

Лана относится к этому обмену с позиций арифметики – словно эти расчеты можно произвести раз и навсегда, чтобы уже не возвращаться к этому вопросу.

Общаясь с молодыми людьми, я узнаю, что они неплохо подкованы в том, чтобы охранять свое личное пространство “в местном масштабе”: они защищают его друг от друга, когда им хочется, чтобы какие-то вещи остались достоянием их маленькой группы; они также защищают его от родителей или учителей, которые, возможно, следят за их страницами в сети (тут они используют кодовые слова и целый вихрь акронимов) [283]. Но когда разговор заходит о личном пространстве мысли в интернете, выясняется, что большинство молодых людей не думали об этом, да и, по-видимому, не хотят думать. Как и общество в более широком смысле, они главным образом стараются задвинуть размышления об этом подальше. Тут нам всем помогает нежелание прояснять детали.