Адам Грант - Оригиналы. Как нонконформисты двигают мир вперед

Оказалось, что, по сравнению с первенцами, их младшие братья в три раза чаще выступали в поддержку открытий Ньютона и специальной теории относительности в те годы, когда все эти идеи еще считались радикальными 13. В течение полувека после того, как Коперник обнародовал свою гелиоцентрическую модель, младшие братья в 5,4 раза чаще поддерживали эту модель, чем ученые-первенцы. После того как Галилей, усовершенствовав телескоп, рассказал о своих наблюдениях, доказывавших истинность коперниковской модели, это соотношение упало уже до 1:1: поскольку теория Коперника уже не была столь радикальной, первенцы начали высказываться в ее поддержку столь же часто.

Самое красноречивое свидетельство того, что младшие дети, возможно, рождаются бунтарями, содержится в проведенном Саллоуэем анализе реакций на теорию эволюции. Он исследовал отношение нескольких сотен ученых к идее эволюции в 1700–1859 годах — то есть еще до того, как Дарвин опубликовал свое “Происхождение видов”. До Дарвина в эволюцию верили 56 из 117 младших братьев-ученых и всего 9 из 103 старших — иными словами, младшие принимали эволюцию в 9,7 раза чаще, чем старшие. За первые 16 лет с момента публикации книги Дарвина это соотношение упало до 4,6 раза: по мере того как идея получала все более широкое признание, старшие братья тоже начинали все более смело высказываться в ее поддержку.

Интуитивно мы исходим из того, что более молодые ученые должны быть намного более восприимчивыми к бунтарским идеям, чем их старшие коллеги, которые с возрастом сделались консерваторами и закоснели в привычных взглядах. Однако примечательно, что очередность рождения даже тут играет большую роль, чем возраст. По словам Саллоуэя, восьмидесятилетний младший брат был в той же степени готов принять теорию эволюции, что и 25-летний первенец…

Эволюционная теория вообще стала исторической реальностью лишь благодаря тому, что в тот момент доля младших братьев в общей численности населения в 2,6 раза превышала число первенцев.

В целом младшие дети в два раза чаще, чем первенцы, участвовали в крупных научных переворотах. Саллоуэй пишет:

Вероятность того, что это различие имеет случайный характер, существенно меньше, чем один к миллиарду. Младшие дети, как правило, на полвека опережали первенцев в своей готовности поддержать радикальные инновации.

Сходные результаты выявились, когда Саллоуэй изучил с этой точки зрения 31 политическую революцию: младшие дети в два раза чаще первенцев выступали активными сторонниками радикальных перемен.

Поскольку я сам — типичный первенец, меня поначалу смутили эти результаты. Но когда я ознакомился с исследованием очередности рождения более подробно, то понял, что ни одна из этих закономерностей не высечена в камне раз и навсегда. Мы, первенцы, вовсе не обязаны уступать право оригинальности младшим братьям. Если взять на вооружение те методы воспитания, которые обычно применяются к младшим детям, то любого ребенка можно вырастить оригиналом — независимо от того, какой он по счету в семье.

Эта глава рассказывает о семейных корнях оригинальности. Чем уникально положение младшего ребенка, какую роль играет размер семьи и как все это сказывается на воспитании? И как нам объяснить те случаи, которые не вписываются в общую картину: трех чемпионов по кражам баз, которые были единственными детьми в семье, первенцев-бунтарей и младших братьев-конформистов? Очередность рождения я использую как точку отсчета для изучения вопроса о том, как братья и сестры, родители и образцы для подражания влияют на нашу предрасположенность к риску. Чтобы понять, почему братья не так уж похожи друг на друга, как можно предположить, мы посмотрим, как воспитывался Джеки Робинсон, а также познакомимся с семьями самых оригинальных комиков Америки. Вы узнаете, от чего зависит, вырастет ли ребенок созидательным или разрушительным бунтарем; почему не надо говорить детям, что обманывать нехорошо; как неправильно их хвалить и как читать им неправильные книжки; и чему нам стоит поучиться у родителей тех людей, которые с риском для собственной жизни спасали евреев в годы Холокоста.

В 1944 году, за десять с лишним лет до того, как Роза Паркс заявила свой героический протест в автобусе города Монтгомери, Джеки Робинсон (в ту пору армейский лейтенант) предстал перед военным судом за отказ перейти из передней в заднюю (то есть предназначенную для “цветных”) часть салона автобуса. Водитель “орал, что, если я не уберусь назад, он устроит мне кучу неприятностей, — рассказывал Робинсон. — Я ответил, тоже довольно грубо, что меня совершенно не волнуют ни он сам, ни его куча неприятностей”. Сходным образом Робинсон объяснял и свой безумный рывок к основной базе в первой игре Мировой серии: