Матиас Хирш - «Это мое тело… и я могу делать с ним что хочу» [Психоаналитический взгляд на диссоциацию и инсценировки тела]

Динамика прояснилась: прогресс в учебе и ее окончание означают отделение от матери. Мать компенсирует возможную утрату дочери с помощью маленькой собачки, у нее снова есть «ребенок». Если бы пациентка забеременела и родила ребенка, она не закончила бы учебу, вернулась бы к матери и у матери бы снова появился ребенок. Опять же не было бы отца, констелляция детства пациентка повторилась бы: бабушка, мать и ребенок.

Терапия подростка. Николь (дочь моей пациентки госпожи Куадбек, ее уже приносили ко мне в практику в семимесячном возрасте) 18 лет, и ей предстоят выпускные экзамены в школе. Уже сейчас она «ужасно хочет иметь ребенка», и партнер ее на это только воодушевляет, он «уже такой взрослый», на 10 лет старше. Николь обожает лошадей. В стойле, где она уже много лет ухаживает за лошадьми, чтобы ездить на них, есть старая лошадь, которую она очень хочет спасти, хочет купить ее, чтобы спасти ей жизнь! Она бы заботилась о ней, ухаживала за ней, содержала ее! На прошедших сессиях я не делал тайны из своего скептического отношения к этой затее, мне бы больше хотелось, чтобы она строила планы на время после окончания школы вроде «поехать учиться в Южную Германию», «поехать на год учиться в Канаду» и т. д. Она приходит на сессию сияющей и в отличном настроении, мне предстоит угадать, в чем дело. Она купила лошадь! Это стало возможным, потому что мать познакомилась с женщиной, которая идеально содержит лошадей, она лошадиный терапевт и была готова взять лошадь на себя и использовать ее в учебных целях, т. е. Николь не пришлось бы тратиться на стойло и корм. Ее «папуля» (родители давно в разводе) тоже сразу сказал, что тут не о чем думать и пообещал дать денег. «Петти», ее парень, был против, он сразу сказал, что она будет все выходные проводить в стойле. Почему же я строю такое лицо, как будто меня это совсем не радует? Я признаю, что я все еще отношусь к этому скептически, я ведь достаточно ясно ей сказал, на редкость ясно, что я об этом думаю. Да, это она тоже понимает, но: «Теперь у меня есть мой ребеночек!» . Она рисует себе картину, как она обо всем позаботится, не о пеленках и бутылочках, а о попонах и щетках, чтобы ухаживать за лошадью. Она идеализирует новое стойло: там нет лишней болтовни, нет враждебности, все ей улыбаются. Она снова вынуждает меня сказать что-нибудь хорошее. Я отвечаю метафорой матери-подростка: она очень старается отделиться от родителей и посредством беременности, так сказать, насильно делает себя взрослой, в настоящем бунте против родителей: «Я справлюсь и без вас!». А когда ребенок появляется на свет, есть два варианта развития событий… «Да, я поняла, что с лошадью это тоже может случиться, что-то может пойти не так и, может быть, я не смогу за ней ухаживать и придется ее отдать обратно». — «Да, это один из вариантов, когда молодая мать должна отдать ребенка. Другой вариант: она в некоем раскаянии возвращается к матери, которая радуется получить дочь обратно, а вместе с ней и еще одного ребенка». Тогда она говорит: «Да, смешно, моя мать могла бы быть против, но она только сказала, чтобы я не говорила бабушке с дедушкой, потому что деньги от них! Смешно, что мать ведет себя так нелогично и непоследовательно: она все время меня ругает, что я не умею обращаться с деньгами и что она мне больше не будет давать никаких дополнительных денег. С другой стороны, она сейчас перевела мне деньги на ветеринара, потому что у наших кошек кошачий грипп, конечно же, я отлично распоряжусь тремя сотнями марок, но я думаю, что я переведу деньги назад». Николь точно замечает, что мать заинтересована в том, чтобы поддерживать с ней связь, входить в контакт и быть ей другом, чтобы она оставалась рядом с матерью. Тогда она говорит: «Мне нужно закрыть счет и открыть новый, потому что мать постоянно видит, на что я трачу деньги, она работает в банке и контролирует состояние моего счета».

Получить ребенка — значит обрести идентичность, правда, извне, от кого-то. Тут играет большую роль, хочет ли маленькая девочка, в эдипальном отношении, непременно получить ребенка от отца (т. е. опять же получить то, что получила мать, из-за чего возникает зависть к матери и злость на отца), или же она ориентируется на мать как на образец для подражания и, идентифицируя себя с ней, перенимает способность однажды по полному праву самой быть матерью и иметь ребенка. Эдипальная девочка, которая кажется себе маленькой и неполноценной (в сравнении с матерью), может развить фантазию, что мать становится важной и значимой только посредством отца, и она тоже хочет иметь это, но не может из-за запрета на инцест. Позже этот эдипальный конфликт среди женщин, которые не прошли сепарацию, не освободились, играет роль, когда они не могут забеременеть несмотря на желание иметь ребенка, переживают выкидыши или делают аборты. Тогда мучительное желание получить идентичность от отца или того, кто его заменил, сохраняется, но его исполнение вызывает столько страха (тогда она опять же будет слишком сильно привязана), что остается мучительным желанием. Обрести ребенка значит, что отец дарит или делает маленькой девочке ребенка, т. е. делает что-то, в то время как мать показывает своим дочерям (и сыновьям, конечно, тоже), что значит быть матерью. За вопросом бездетной женщины «Почему я не могу завести ребенка?» скрывается вопрос «Почему я (до сих пор) не стала матерью?». Если на вопрос об идентичности, по крайней мере, о чувстве идентичности, слишком сложно ответить и если отношения недостаточны и обретение желанной собственной семьи кажется недостижимой целью, тогда в ребенке можно увидеть освобождение: «Если я получу ребенка, тогда у меня будет цель и будет семья». Как было сказано выше, иметь ребенка и быть матерью (и быть отцом, конечно, тоже!) может быть очень разными понятиями.