Эви Пумпурас - Стань неуязвимым. Как обрести ментальную броню, научиться читать людей и жить без страха

Когда меня спрашивают, как сделать так, чтобы твой голос услышали, я отвечаю: лучший способ – это сказать что-нибудь важное. Сообщаете ли вы какую-то ценную информацию? Делитесь ли своими мыслями и идеями? А самое главное: даете ли высказаться другим, выразить свою точку зрения? Или же пытаетесь в любом разговоре перетянуть одеяло на себя, показать всем свой выдающийся ум? Иногда умение вовремя замолчать так же важно, как умение находить нужный момент для того, чтобы что-то сказать.

Однажды я работала над делом о жестоком обращении с детьми. Пострадал мальчик, у него была сломана рука. И снова главной подозреваемой стала няня – но на этот раз она и в самом деле оказалась виновной. Четырежды ее допрашивала полиция штата, и всякий раз она упрямо заявляла, что не трогала ребенка. Меня попросили допросить ее в паре с коллегой – другим спецагентом, который также имел большой опыт работы с полиграфом. Спустя всего несколько минут после начала проверки я установила контакт с няней. Попросила рассказать мне обо всем, что случилось в тот день – с того момента, как она проснулась, и до того, как легла спать. Мой партнер молчал – мы оба слушали.

Няня принялась рассказывать, и я сразу же обратила внимание на частоту ее заявлений о том, какой это был тяжелый день. Она испытывала сильный стресс. Старалась побыстрее управиться с собственными маленькими детьми, чтобы приступить к работе. А тут еще этот мальчик не слушался и все время плакал. Кто-то другой, возможно, не обратил бы внимания на эти причитания, решив, что ей просто нужно выговориться, и попытался бы переключить ее внимание на то, что произошло с ребенком, но я знала – то, что она рассказывает, важно. Она изливала на меня все свои тревоги, тем самым давая возможность понять, что творилось в тот день в ее голове. Иными словами, она раскрывала мотив, побудивший ее сломать ребенку руку.

Когда она принялась рассказывать, как непросто было присматривать за ребенком, который все плакал и плакал, не унимаясь, как она пыталась успокоить его и убаюкать. Я понимающе кивала. Няне не пришло в голову ничего иного, как только уложить его спать. «Тогда я положила его в кроватку, – сказала она, – и он затих». На этих словах до меня наконец дошло: «затих» он после того, как она сломала ему руку, и он потерял сознание. Она раскрыла мне истинную причину своего поступка раньше, чем я успела спросить. Позже она подтвердила свое признание. Когда я спросила, почему она призналась лишь теперь, а не на предыдущих допросах, она ответила: «Потому что вы были ко мне добры».

Но вот что еще в тот момент происходило в комнате. Пока я налаживала контакт с няней, позволяя ей дать выход своим эмоциям и не демонстрируя никакого осуждения, мой партнер сидел молча. Почему? Потому что знал: лучший способ получить признание – молчать и не мешать мне строить диалог. За долгие годы обучения и службы мы научились держать в узде свое эго и не позволять ему вмешиваться в разговор с людьми. Мне удалось наладить контакт с подозреваемой, а это означало, что теперь она будет со мной честна и откровенна. Периодически во время допроса я поглядывала на партнера – не желает ли он о чем-нибудь ее спросить? Но он понимал, что сейчас мы получим все необходимые сведения, и просто кивал, не сбивая меня с линии допроса.

Вмешайся он в разговор – из желания помочь или просто чтобы услышать собственный голос, – не исключено, что вместо пользы делу, принес бы только вред. Но для него на первом месте была наша общая задача – добиться правды, – и он знал, что лучшее, что он может сделать, это просто сидеть молча.

Не раз за годы моей карьеры роли менялись – и молча сидеть рядом приходилось мне, чтобы мой партнер получил необходимую информацию. Для нас обоих главным была общая цель. В такие моменты в допросной комнате мы не доказывали друг другу, кто умнее, наперебой задавая подозреваемому вопросы позаковыристее. Наша задача состояла в том, чтобы выяснить правду, используя свои навыки, опыт и знания. Собственное эго ради этого можно было немного подержать в узде.

Для многих из нас это может стать непосильной задачей – в особенности, для таких, как я. Мы, жители Нью-Йорка, привыкли считать себя центром Вселенной; разве может что-то ценное и важное происходить за пределами наших пяти районов? Прибавьте к этому мои греческие корни и взрощенную с раннего детства убежденность в том, что все на свете зародилось в Греции. Мы создали цивилизацию, философию, Олимпийские игры, медицину, драму, искусства, скульптуру, богов, демократию – ну, вы поняли. Даже само слово «эго» греческого происхождения и означает «я».